Пехотинцы, занимавшие ранее позиции под Фридевальде, тоже перебрались в Эквертсхайде. Командовавший ими лейтенант, увидев меня, смутился и хотел было что-то пролепетать в свое оправдание, но я остановил его, сказав:

– То, что не удалось сделать под Фридевальде, мы можем осуществить здесь.

Одновременно Пфайль протянул ему бутылку шнапса, достав ее из коляски мотоцикла. Лейтенант взял угощение и недоверчиво посмотрел на меня.

Северная окраина населенного пункта находилась на холме, откуда открывался хороший обзор близлежащей местности. То, что мы увидели, воодушевления у нас не вызвало – иваны входили в Петерсхайде[82], а из Фалькенау непрерывным потоком шли танки, колонны пехоты и машин – наступление русских набирало обороты.

– Руш, отсюда открываются хорошие возможности для ведения огня. Займите позицию вон там! – указал я на небольшое строение, которое могло послужить подходящим укрытием.

Экипаж самоходки занял позицию и рядом с дорогой вырыл окоп, оборудовав в нем наблюдательный пункт.

– Господин фельдфебель! На окраине Петерсхайде заняла огневые позиции русская САУ! – вскричал наводчик, наблюдавший в бинокль за происходящим в Шенхайде и Петерсхайде.

В этот момент на окраине Петерсхайде стала видна вспышка. И в ту же секунду на крыше здания, возле которого стояла наша самоходка, с оглушительным грохотом разорвался снаряд, осыпав округу осколками кирпича.

– Проклятье! – воскликнул заряжающий, которому осколком поранило щеку.

– Расстояние 2000! По самоходке – огонь! – заорал Руш.

Прогремел выстрел.

– Попадание! – ликуя в своем укрытии, констатировал фельдфебель.

– Она горит! – закричали пехотинцы, лежавшие в своих окопах неподалеку.

Я направился в поместье, где размещалась наша радиостанция, чтобы по радио сориентироваться в складывавшейся обстановке, но не успел войти во двор, как увидел подходящую к нам с юга самоходку. С радостью мне удалось опознать в ней командирскую машину третьего взвода. Она подъехала ко мне, и из нее выпрыгнул улыбающийся лейтенант Бекман.

– Вы небось думали, что мы уже в Сибири? – воскликнул он. – Как бы не так! Не дождутся!

Затем лейтенант, видимо вспомнив о предписаниях устава, вытянулся по стойке «смирно» и доложил:

– Третий взвод в составе одного офицера, трех унтер-офицеров, пяти солдат и одной самоходки прибыл в ваше распоряжение! Одной машины мы лишились, а ее механик-водитель получил ранение в живот.

– Оставьте свое дурачество, Бекман, и подробно доложите обо всем, что с вами произошло! – отреагировал я. – Но прежде всего отгоните самоходку в укрытие!

Вскоре мы расположились на скамейке под липой возле радиостанции, и лейтенант начал рассказ:

– В Шенхайде мы чувствовали себя вполне уверенно. Один пехотный командир заверил меня, что его люди заняли позиции впереди нас. В полночь, убедившись, что на окраине населенного пункта по-прежнему стоят два 88-мм зенитных орудия, я решил прилечь. Незадолго до рассвета меня разбудил унтер-офицер Хейзе. «Просыпайтесь, господин лейтенант, – сказал он. – Со стороны Фалькенау слышится шум танков. Я думаю, что они идут на нас». – Бекман прокашлялся и продолжил: – Сон с меня как рукой сняло. Я выскочил из дома и бросился к самоходке, стоявшей возле поместья. В этот момент появились русские. Их танки двигались по деревенской улице с пехотой на броне. Мне было хорошо видно, как экипаж моей второй самоходки, тоже стоявшей на дороге, метнулся к своей машине. Иваны стреляли изо всех стволов, наши пехотинцы тоже. Да и мы открыли по русским огонь из пулеметов. Их солдаты как горох посыпались с танковой брони. К сожалению, механик-водитель Вольтер был ранен, и экипажу пришлось самоходку оставить. Все они спаслись и притащили Вольтера с собой на двор усадьбы, где я принял его на борт. В самый последний момент нам удалось смыться, а в Райншдорфе[83] мне повезло найти для Вольтера лазарет. Вот как все было, но брошенная самоходка не выходит у меня из головы. Нельзя ли отсюда посмотреть на нее?

Я задумчиво покачал головой и ответил:

– Давайте попробуем. Недалеко отсюда стоит самоходка Ктонцеля, которой сейчас командует Руш. Оттуда Шенхайде хорошо просматривается. Отправляйтесь со своей самоходкой туда и обеспечьте наше прикрытие с северо-западного направления, а ваш командир экипажа, оставшийся без машины, пусть сменит Руша и возьмет командование самоходкой Кюнцеля на себя.

Бекман бросился выполнять мои указания, и вскоре его самоходка понеслась по улице к северной окраине Эквертсхайде. Я вышел вслед за ним за ворота усадьбы и увидел, что с южной стороны к нам приближаются еще две немецкие САУ с трефовыми тузами на борту. По ним было ясно, что это машины первой роты. Мне доставило большую радость поприветствовать своего старого знакомого командира взвода фельдфебеля Альта и ввести его в курс дела относительно сложившейся обстановки. Поскольку у взвода связь со своей ротой отсутствовала, я приказал прибывшим самоходкам занять позиции западнее усадьбы, откуда можно было держать под контролем дорогу, шедшую в южном направлении от Петерсхайде.

«Что ж, теперь иваны пусть только сунутся. Мы быстро свернем им шеи», – довольный собой, думал я, приближаясь к центру Эквертсхайде.

В окопе, где нами был оборудован наблюдательный пункт, я наряду с Рушем застал и Бекмана; с помощью биноклей они обследовали каждый закоулок Шенхайде.

– Не успели мы обнаружить нашу самоходку, как Иваны ее куда-то оттащили, – с досадой проговорил Бекман.

– Я вижу ее! – сердито воскликнул Руш. – Русские закатывают ее на огневую позицию!

С этими словами он выскочил из окопа и побежал к самоходке, все еще стоявшей возле дома. Чтобы исключить потерю времени, Руш сам настроил оптику прицела и только после этого уступил место наводчику. Прозвучал один выстрел, за ним второй, и захваченная русскими наша боевая машина загорелась.

– Боже! Как жалко, но ничего не поделаешь, – прошептал Бекман.

Я ничего не сказал и стал спускаться к храму, возле которого пришла в движение самоходка унтер-офицера Рабе. Послышался выстрел, и из дула ее пушки вырвалось пламя и клубы дыма. При откате длинное дуло дернулось назад, заставив самоходку закачаться.

– Промах! Возьми правее! – послышался голос Рабе.

Вновь раздался выстрел.

– Есть попадание! Он горит! – довольно воскликнул Рабе.

Самоходка вела огонь по трем русским танкам, выехавшим из Фридевальде, головной из которых теперь стоял, объятый пламенем. Один из оставшихся стальных колоссов начал искать укрытие за домами, а другой остановился. Из дула его пушки вырвалось пламя, и в ту же секунду снаряд ударил по колокольне. Наша САУ выстрелила в третий раз.

– Попадание в лобовую броню! – послышался голос Рабе. – Возьмите чуть выше!

Тем временем экипаж танка, в лобовую броню которого попал снаряд, не стал больше рисковать, и русская боевая машина откатилась назад. В нее угодил еще один снаряд, но она не загорелась.

– Черт! Повезло Иванам! – проворчал Рабе и, не видя больше