Тогда Камилла начала рыться во всех файлах подряд, как попало их просматривая. Решающий прорыв, когда он наконец пришел, выглядел таким пустяком, что она сперва и не поняла, что получила нечто существенное.

Пара закрытых файлов не просто отвергала ее запрос на вход. Вместо этого они выдавали в ответ сообщение: «Общий доступ запрещен. Если вы пользователь от Е-1 до Е-4, нажмите клавишу отмены, чтобы инициировать передачу данных». Камилле понравилась идея использовать клавишу отмены для доступа к банкам данных. Это было именно то, что ей требовалось. Но как пользователь получал подобную привилегию? Кто были эти счастливцы, мистер Е-1 и мисс Е-4, которых допускали в закрытые файлы?

Об этом Камилла понятия не имела. А имела она лишь смутное воспоминание о том, что те же самые символы использовались где-то в коммуникационном центре. Тогда она снова направилась туда — еще одна прогулка длиной в полмили по недружелюбным коридорам «Горы Арарат» — и приступила к охоте.

В конце концов Камилла их обнаружила — в самом невероятном месте. Они были приколоты к стене, составляя часть списка частот сигналов специального назначения. А это означало, что Е-1 и трое других не были индивидуальными идентификаторами пользователей банков данных; это должны были быть места, куда сигналы посылались и откуда они принимались с использованием именно этих присвоенных частот.

Таким образом, оставался только один вопрос: где? Не на «Горе Арарат» — это точно. И не в какой-то отдаленной точке системы Юпитера тоже, поскольку с неевропейскими коммуникациями обращались посредством той же самой общей коммуникационной сети, которую Камилла использовала, чтобы сделать свой безуспешный звонок Хильде Брандт.

Тогда Камилла создала сообщение, которое ровным счетом ни о чем не говорило, и обозначила Е-1 в качестве его адресата. Это произвело неожиданный эффект. На экране у Камиллы выскочил какой-то женский Факс второго уровня.

— Геометрия неблагоприятна для передачи, — вежливо сказал Факс. — Желаете ли вы все равно послать сообщение или подождете и передадите его немного позже?

— Возможно, я неверно назвала адресата. Можно ли уточнить его местоположение?

— В какой форме?

Великолепный вопрос, ибо Камилла понятия не имела, какой у нее имеется выбор.

— Место?

— Название места или координаты?

— И то, и другое.

— Заданный вами адресат сообщения называется «Суб-Юп». Его координаты — один градус северной широты, два градуса восточной долготы. Вы желаете передать сообщение?

— Я подожду. — Камилла прервала связь. Итак, теперь она знала, где именно располагается Е-1 — по другую сторону Европы, которая была обращена к Юпитеру. Сообщения должны были проходить через пару спутников связи, и в настоящий момент эти спутники, очевидно, находились в неудачных положениях на орбитах. И Е-1 должна была представлять собой точку доступа лагеря «Суб-Юп» к компьютерным системам, узлом, расположенным вне базы «Гора Арарат». Для Камиллы это был первый намек на то, что внебазовые лагеря вообще существуют.

Но это казалось вполне разумным. Если научные сотрудники имели обыкновение оставаться на льду на целые недели или даже на месяцы, им по-прежнему требовался доступ к банкам данных. И, если верить внутренним указателям, внебазовые пользователи могли читать все данные, даже если они и не могли писать никуда, кроме как в собственные файлы.

Но Камилле только и требовалось, что читать и записывать то, что она читает.

Она в темпе послала то же самое несуразное сообщение двум другим адресатам. Одной славной особенностью Факсов низкого уровня было то, что они никогда не замечали повторяющегося образца поведения и не начинали задавать о нем вопросов. Е-2, как и Е-1, оказался по ту сторону Европы и далеко вне досягаемости. Камилла могла отправиться туда на корабле, но у нее не оказалось бы возможности приземлиться. Е-3 находилась поблизости, зато была у самого Вентиля, где присутствие Камиллы наверняка возбудило бы нежеланное внимание и вмешательство. Четвертая точка, Е-4, находилась дальше за Вентилем — почти в шестидесяти километрах от базы «Гора Арарат». Туда было бы нелегко добраться даже на вездеходе; но это была единственная надежда Камиллы на какой-то прогресс. К тому же — большой плюс — согласно Факсу, в настоящее время станция «Скагеррак» была никем не занята. Если Камилла туда доберется, она сможет работать без помех.

Итак, она держала в руках если не ключ, то по крайней мере отмычку к проблеме. Однако на сей раз Камилла твердо была настроена не проявлять импульсивности. Слишком многое стояло на кону. Она отключила коммуникационную систему, вернулась в свою отшельническую клетку и легла в постель. Если мысль о том, чтобы предпринять путешествие до внебазовой станции, по-прежнему покажется достойной попытки часиков через десять, Камилла эту попытку предпримет.

А если нет?

Она все равно сможет туда отправиться.

Камилла проспала пять часов, проснулась с бешено работающим мозгом, металась на койке еще минут тридцать, наконец сдалась.

Лучше было это признать — она уже настроилась.

По пути к вездеходам Камилла не встретила ни души. Она была склонна думать, что это хороший знак. Забравшись на борт, Камилла снова проверила резерв энергии и припасов — вполне достаточный — и запустила мотор. Задействуя колеса и полозья, вездеход запыхтел вверх, перевалил через закругленный край кратера и сполз вниз по склону холма, после чего заскользил по льду.

Для нормальной поездки на вездеходе шестьдесят километров было совсем недалеко — от силы часовая прогулка; но Камилле хотелось обогнуть Вентиль, а кроме того, у нее имелась очень слабая надежда на то, что она сможет проследовать по прямому маршруту. Слишком уж неровной и изломанной была поверхность Европы. В течение первых же десяти минут Камилла наткнулась на одну трещину, слишком широкую, чтобы ее пересечь, и еще одну, слишком глубокую, чтобы увидеть дно. Она ехала медленно и осторожно, объезжая все, что представлялось слишком крутым, чтобы стать опасным.

Камилла прикинула, что доберется до станции «Скагеррак» часов через семь-восемь. Чувствовала она себя по-настоящему славно. Камилла казалась себе спокойной, все просчитывающей и предельно осторожной. Она с негодованием отвергала мысль о своей импульсивности.

Камилле никогда не приходило в голову, что импульсивность представляет собой лишь один из многих способов делать глупости.

Потеря первого молочного зуба. Момент, когда ты смотришь в зеркало и впервые понимаешь, что в нем ты.

Первое серьезное свидание. Первая любовь и первая утрата. Единственный незваный седой волосок. Всегда и для всего существует первый раз.

С медленно захлестывающим ее ужасом Нелл Коттер понимала, что проходит через очередной такой первый раз.