— Знаете, я понял это в тот самый момент, когда впервые ее увидел, — говорил Тристан Морган с лицом настолько несчастным, насколько позволяли его бурундучьи щеки. — Я сказал себе: эта женщина для меня, и другой я не захочу, даже если проживу десять тысяч лет. Наверное, отчасти это должно было произойти еще до нашей встречи, потому что, когда я слушал музыку Вильсы, я чувствовал, что она обращена ко мне одному. А потом я наконец-то действительно с ней познакомился и, кажется, тоже ей понравился. Поэтому потерять ее вот так, в какую-то долю секунды…

Тристан изливал свою душу. Но не так, поняла Нелл, как он делал бы это перед своей ровесницей.

Нет. Он открывался Старой Матушке Коттер, даме опытной и понимающей, а главное — немыслимо древней. Питер Пэн консультировался с какой-то сморщенной, дряхлой каргой, которая впервые в жизни чувствовала себя «гораздо старше двадцати».

Нелл хотелось тряхануть Тристана за плечи и прорычать: «Эй, плакса-вакса, погоди-ка минутку. А как насчет меня? Я ведь тут, знаешь ли, тоже не совсем в стороне. Что, если я к Джону Перри те же самые чувства испытываю?»

Вместо этого она кивнула и сказала:

— Не сдавайтесь. Мы уже перескочили к выводам, но мы можем неверно истолковывать ситуацию. Подождите, пока мы снова с ними не увидимся и не выслушаем, что они со своей стороны нам расскажут.

А это, как ни прискорбно, означало, что Нелл была еще старше и закаленней, чем Тристану казалось. Потому что она ни секунды не верила, что здесь могло быть какое-то недопонимание. То, чему они стали свидетелями, представлялось классической молниеносной вспышкой обоюдного влечения, за которой последовал разрыв прежних связей и мгновенный сброс старого балласта в виде Нелл и Тристана.

А когда ты признаешь этот факт, тебе приходится сталкиваться с другим: если тебе требуется горяченькая история о Сайрусе Мобилиусе и Европейском термоядерном проекте, ты больше не сможешь кататься у Джона Перри на закорках, чтобы ее заполучить. Придется тебе собственный путь отыскивать.

Новая мысль? Вовсе нет. Она звенела в голове у Нелл задолго до того, как Тристан Морган начал сновать по системе Юпитера, пытаясь лихорадочной активностью утешить свои расстроенные чувства. Нелл отправилась вместе с ним, чувствуя, что нечто серьезное должно случиться в мире спутников Юпитера — нечто такое, из чего выйдет чертовски захватывающая история. Она была в этом уверена. Ощущение нескольких сил, сходящихся в незримом фокусе, приходило к Нелл и раньше, с полдюжины раз, и она всегда оказывалась права. Наверное, именно это и имел в виду Глин Сефарис, когда говорил о том, что у Нелл есть способ «оказываться на месте событий».

Нелл чувствовала это сейчас, и линии сил неуклонно сближались. Однако ее ощущение неотвратимого действия не могло подсказать ей, что будет лежать в точке фокуса. Пока что Нелл не обнаружила ничего стоящего для репортажа. Были мелкие интересные моменты — например, способ, посредством которого «фон Нейманны» использовались по всей системе Юпитера в ситуациях, когда земные рабочие автоматически предприняли бы геномное ускорение до природной формы. Но это в лучшем случае составило бы трехминутный сюжет на тему «Мы и Они».

Роботизированный космический полет до ближайшей звезды, планировавшийся движением «Наружу», имел еще более низкий рейтинговый потенциал, однако Нелл все равно держалась за Тристана, потому что он был ее единственным местным знакомым. Она вынесла еще парочку жутких церемоний вручения наград «Незрелость Года», которые иначе именовались собраниями движения «Наружу», а затем при первой же возможности отправилась вместе с Тристаном в путешествие к заводу по отделению дейтерия на Ганимеде. Оттуда они двинулись к главному заводу на большом куске льда по ту сторону Каллисто, а дальше нанесли обзорный визит на станцию «Геба». Во время посадки на «Гебу» цена проездного билета Нелл наконец прояснилась: она должна была послужить Тристану в качестве матушки-исповедницы.

Прежде чем эта мысль успела расцвести буйным цветом, ее отпихнула в сторону другая.

— Тристан, мы слетали в три разных места. Но вы ни разу не запрашивали разрешения куда-то отправиться или разрешения приземлиться.

— Да, действительно. Дело в том, что этот корабль и я являемся частью группы аварийного выявления неисправностей проекта «Звездное семя», и нам спешно требуется посещать всевозможные места. Поэтому у нас есть специальный договор, согласно которому мы сначала действуем, а уже потом заполняем всевозможные бумажки. Иначе мы бы никуда не поспели вовремя, чтобы принести пользу.

Потребовалась добрая минута, чтобы эти слова хорошенько до Нелл дошли; должно быть, она и впрямь становилась так стара, как казалось Тристану.

— То есть вы хотите сказать, что у вас есть автоматическое разрешение отправляться куда угодно в системе Юпитера?

— Да, пожалуй, куда угодно. Правда, я не знаю, что будет, если я попытаюсь сесть в какое-нибудь особое место вроде частного увеселительного спутника Генеральной Ассамблеи.

Первое правило работы репортера: «Иди и посмотри».

— Тристан, тогда вместо того, чтобы торчать тут и беспокоиться, что Вильса к вам чувствует, почему бы ее саму не спросить?

— Я бы очень хотел. Но она на Европе.

— Это всего в трех-четырех часах отсюда. Так почему вы не на Европе? Вы только что сказали мне, что можете отправиться куда угодно. Можете?

Тристан потер круглую щеку.

— Ну, вообще-то да. То есть вы хотите сказать, надо отправиться туда и поговорить с Вильсой напрямую? Чертовски привлекательная мысль. Хотя, пожалуй, следовало бы позвонить Хильде Брандт — мы с ней действительно на очень дружеской ноге. Просто чтобы убедиться, что все в порядке.

Он уже тянулся к коммуникационной панели, когда Нелл схватила его за руку. Черт побери, она и впрямь была немыслимо опытной, понимающей и древней — особенно в сравнении с некоторыми ее знакомыми.

— Тристан, не смейте. Она может вам отказать. И где вы тогда окажетесь? Давайте просто взлетим и туда отправимся. Куда проще получить прощение, чем разрешение.

— А вы правда думаете, что тут просто какое-то недопонимание вышло?

«Я бы гроша на это не поставила», — подумала Нелл.

— Не могу сказать. Но что я могу сказать, так это то, что мы наверняка это узнаем — как только прибудем на Европу и поговорим с Вильсой и Джоном.

Все на Европе казалось Нелл не более странным, чем то, что подбрасывал ей любой другой абсолютно новый опыт. Гораздо труднее ей было понять очевидную неловкость Тристана, когда корабль приземлился в космопорту горы Арарат, и небольшой робот-вездеход с ревом повез их по лабиринту подземных тоннелей.

— Вы сказали, что это просто небольшой аванпост в виде научно-исследовательской станции. — Нелл прикинула, когда ей безопасно будет снять скафандр; теперь они уже находились достаточно глубоко под поверхностью, и воздуха вокруг было в избытке. — И вы сказали, что не следует ожидать встречающей комиссии. Так почему вас так волнует, что мы ее не видим?