причины человеческого поведения и облегчает, а не затрудняет благоприятные психологические и социальные перемены.

Т – это естественно и хорошо

Есть и другое объяснение нежелания рассматривать эволюцию, гены и гормоны как важные причины нежелательного мужского поведения. Если корни насилия и сексуальных домогательств лежат именно тут, не означает ли это, что худшее мужское поведение является естественным и, следовательно, приемлемым? И точно так же если более острое стремление мужчин к высокому социальному статусу это результат эволюции и воздействия тестостерона, то не оправдывает ли это существующее неравенство между полами?

Надеюсь, вы думаете: нет, это не так! Но, возможно, вам не стоит так уж хвалить себя за способность к критическому мышлению. Когда речь заходит об особенностях организма или поведения, которые вам хочется защитить, идея о том, что «все, что от природы, – хорошо», может показаться более привлекательной. Мы с большей вероятностью примем (и даже будем искать) биологическое объяснение поведения, которое одобряем. Это хорошо иллюстрирует текст одной из самых популярных поп-песен всех времен Born This Way, которую написала Леди Гага. В ней говорится о том, что, кем бы мы ни были, «Бог не делает ошибок» и мы красивы, потому что «такими рождены». Не думаю, что слова «такими воспитаны» звучали бы столь же духоподъемно.

Иногда такие рассуждения называют «натуралистической ошибкой». Как пишет Стивен Пинкер в своей книге «Чистый лист» (The Blank Slate: The Modern Denial of Human Nature)[13], натуралистическая ошибка – это «вера, что все, что происходит в природе, – это хорошо». Это представление не зря называют «ошибкой». «Природные» болезни, такие как малярия, ни в коем случае нельзя назвать хорошими. В природе много чудесных вещей, но также полно вещей поистине ужасных. Это справедливо и в отношении героизма или мужской агрессии. Пинкер формулирует это так:

Как только мы поймем, что в результатах эволюции нет ничего похвального с точки зрения морали, мы сможем описать человеческую психологию честно, не опасаясь, что назвать «природные» черты – значит оправдать их. Кэтрин Хёпберн говорит Хамфри Богарту в фильме «Африканская королева»: «Природа, мистер Олнат, поместила нас в этот мир, чтобы мы превзошли ее».

По каким-то причинам эндокринологи, видимо, в целом не склонны к натуралистическим ошибкам. Возможно, они несентиментальны и упрямы по складу характера. Шери Беренбаум, профессор психологии и педиатрии из Университета штата Пенсильвания, которая всю жизнь занимается исследованием того, как воздействие андрогенов на развивающийся мозг влияет на поведение, прямо заявляет:

Вместо того чтобы отвергать биологические различия, мы должны стремиться показать абсурдность аргументов в пользу того, что различия в мозге и поведении полов оправдывают дискриминацию, сегрегацию и дифференцированное отношение к мужчинам и женщинам{456}.

Не могу с этим не согласиться.

Т заставил меня это сделать

Наконец, упомяну еще одну причину нежелания принимать биологические объяснения половых различий. Порой высказываются опасения, что, если мы признаем тестостерон ответственным за предосудительное мужское поведение, мужчины могут получить лишний шанс избежать тюрьмы. И подобные опасения не совсем безосновательны: люди более снисходительны, когда считают, что причины поведения человека кроются в генах или других внутренних факторах, а не во внешних условиях{457}. Но так происходит не всегда.

Иногда в судах защита ссылается на так называемую «стероидную ярость». В 1988 г. культурист Хорас Уильямс, принимавший большие дозы синтетических стероидов для увеличения мышечной массы, был обвинен в жестоком убийстве автостопщика. Его адвокат сослался на «помешательство, вызванное стероидами». Однако это не сработало: присяжные, видимо, решили, что Уильямс мог поступить иначе. Его признали виновным в убийстве при отягчающих обстоятельствах и приговорили к 40 годам заключения. Адвокат выразил по поводу приговора разочарование: «Я не сомневаюсь, что причиной агрессивного поведения Уильямса стали стероиды. Хорас не жестокий парень. Они просто свели его с ума»{458}.

Разговор о том, оправдывают ли наше поведение гены, гормоны, нейромедиаторы или то, что мы ели на завтрак, подводит к довольно трудным философским вопросам о свободе воли и ответственности, которые не являются темой этой книги и не относятся к сфере моей компетенции. Но я могу игнорировать их с чистой совестью, потому что такого рода аргументы на самом деле не касаются T. Предположим, что драка Дэймона Фэрлесса с пьяным парнем в метро, о которой шла речь в главе 7, произошла только потому, что в крови Фэрлесса в ответ на предполагаемую угрозу его статусу поднялся уровень Т. Разве это его оправдывает? В любом случае у его действий должно быть какое-то биохимическое объяснение. Фэрлесс нанес удар не с помощью магии – в его мозгу должно произойти что-то, что вызывает определенное побуждение или решение. Тогда предположим, что это все-таки не Т, а некий нейронный фактор Х и драка произошла именно из-за этого фактора. Но разве это может оправдать действия Фэрлесса?

Я просто хочу сказать, что обеспокоенность по поводу того, что любые эксцессы мужского поведения будут оправдывать, ссылаясь на действие Т, на самом деле не имеет к Т прямого отношения. Это общая обеспокоенность по поводу оправдания любых наших действий биохимическими причинами{459}. И если это является проблемой, то она затрагивает нас всех.

Назад на семинар

Я хотела бы вернуться к тому эпизоду на семинаре, о котором шла речь в главе 1. Я была разозлена и расстроена из-за статьи Рэнди Торнхилла, в которой «изнасилование» у мух-скорпионниц использовалось как отправная точка для построения гипотезы об эволюции изнасилования у людей. Когда меня попросили высказать свое мнение, я во всеуслышание заявила, что считаю автора, которого в глаза не видела, засранцем.

Вспоминая тот эпизод или пересказывая его студентам (что происходит каждый раз, когда речь заходит о таких деликатных темах), я всегда заново переживаю бурю эмоций. Есть вещи, которые должны быть совершенно очевидными, но становятся таковыми, только когда мы оглядываемся назад, и сейчас, когда я пишу последнюю главу этой книги, я оказалась в довольно неловкой ситуации. Изнасилование – тема сложная почти для любой женщины, потому что большинство из нас испытывают перед ним страх, а многие через это прошли. Я в том числе.

Когда я записалась на тот семинар для аспирантов, мне было 35 лет и после травмы, полученной в результате сексуального насилия, прошли годы. Только в процессе написания этой книги о мужчинах и тестостероне я пришла к выводу, что мое непреодолимое желание больше узнать о Т и о том, как работает этот гормон, может быть как-то связано с моим собственным тяжелым опытом с мужчинами. Но не все так плохо: да, в моей жизни были мужчины, которые причинили мне боль, но гораздо больше было тех, кто поддерживал, наставлял и ободрял.

Почему я отказывалась признавать, что изнасилования в человеческом обществе объясняются причинами, лежащими в нашем эволюционном прошлом? Потому что такое объяснение делало изнасилование естественным, а значит, простительным, и это меня возмущало. Но вооруженная элементарной логикой и пониманием эволюционной биологии, я осознала, что такой подход ничем не обоснован. Это не значит, что гипотеза, предложенная Торнхиллом, верна; это лишь значит, что я способна оценивать доказательства в ее пользу по существу, не поддаваясь эмоциям. Оказалось, это невероятно расширяет мои возможности.

Во время того семинара я не потеряла самообладания, но немного пустила слезу (что никого тогда не удивило) и не совсем могла подобрать правильные слова. Вероятно, всего этого можно было бы избежать, если бы меня заранее предупредили, о какой именно статье пойдет речь. Тогда я смогла бы внутренне подготовиться к обсуждению болезненной для меня темы или даже вообще пропустить семинар. А профессор, увидев меня в растрепанных чувствах, мог бы обеспокоенно нахмуриться, предложить мне платок и перевести дискуссию на другую тему. Однако он этого не сделал. Возможно, потому, что он британец и явно считал, что мне следует сохранять спокойствие и продолжать работать. Предполагалось, что я должна уметь беспристрастно разбирать доказательства и высказывать свои доводы. Не поймите меня неправильно, я, конечно,