«Я ещё жива! — упрямо, но уже в мыслях повторила она. — Я знаю, где у этой пещеры выход и найду его даже в темноте. Я обязательно выберусь наружу. Буду продвигаться вперёд шаг за шагом. Я азарка, а мы боремся до последней капли… жизни».

Вытянув вперёд руки, она начала продвигаться вперёд небольшими шажками. Скоро должен быть поворот, а там и выход. Скоро, очень скоро.

Чтобы подбодрить себя, Найра представила, будто уже вышла наружу, спустилась с горы, подошла к городским воротам и постучала в них массивным тяжёлым молотком. Наверху произошло движение, и в одной из бойниц появилось лицо стража с покрасневшими от бессонной ночи глазами. Сон из них мигом ушёл, и страж крикнул кому-то за спиной:

— Эй, смотрите! Это же шлюха Найра! Мы весь город перевернули в её поисках, а она сама в ворота стучит и бояться не собирается.

— Открывайте скорее, болваны! — перебила его Найра. — У меня срочное донесение для Великого Хранителя!

— Для самого Великого Хранителя? — рассмеялся страж. — Может, всё-таки для кого помельче?

Однако ворота уже открылись, к Найре вышли несколько стражей, связали ей руки за спиной и повели во дворец Великого Хранителя. Почему-то путь из проходил через подземные закрученные переходы и пещеры, своды которых были так низко, что Найре приходилось не только наклонять голову, но и сгибаться в три погибели. И всё равно она чувствовала, как шершавый камень царапает ткань на платье.

«Надо же, — с удивлением подумала она, — Великий Хрантель Элсара тоже живёт в пещере!»

Наконец, стражи остановились в огромной зале освещённой так ярко, что у Найры зажгло глаза. Великий Хранитель сидел в кресле с высокой спинкой, облачённый в свою красную мантию, и смотрел на Найру сурово и беспощадно, будто собрался отдать приказ немедленно казнить её на площади Правосудия. От страха у Найры отказали ноги, и она рухнула перед ним на колени…

— Говори, что хотела, — раздался над ней голос правителя.

Найра вдруг поняла, что не в силах вымолвить ни слова. Горло так сдавило от сухости, что она не могла сглотнуть. Язык распух и, казалось, хотел её задушить, слюна прогоркла, голова раскалывалась от боли, и Найра никак не могла вспомнить, что собиралась сказать. Кажется что-то о Фриде… или Атии. Что-то очень важное! То, что всё перевернёт и изменит…

— Пра-матери… нет-т-т, — прохрипела Найра и обессиленно уронила голову на грудь.

Яркий свет погас, и она вновь оказалась в кромешной темноте. Ощупав камни вокруг себя, Найра поняла, что сидит на полу, привалившись спиной к стене. По-прежнему невыносимо хотелось пить.

«Всё это мне привиделось, — подумала она. — И ворота, и разговор с Великим Хранителем».

Найра вспомнила, как шла, всё вперёд и вперёд, надеясь вот-вот найти выход, но его не было. А потом она устала, смертельно устала.

«Чуть-чуть посижу и пойду дальше», — подумала она и сползла по стене на пол.

Так она и сидит здесь с тех пор.

«Я ещё…» — Найра забыла, каким должно быть окончание фразы.

Хотела подняться, но поняла, что от слабости не может даже пошевелить рукой. Камень в груди стал ещё больше. Пройдёт немного времени, и она станет частью этой пещеры. Её волосы врастут в стены, кости создадут в них новые выступы. И случайно забредшему сюда путнику будет казаться, будто он слышит тихий шёпот, звучащий из толщи камней:

— Я ещё жива…

«Проклятое место, — подумала Найра. — Я уже умирала здесь однажды».

Это было, когда Хадар сбежал из пещеры, бросив тут её и Фриду. Потом случился обвал, и сестрёнке придавило нижнюю часть туловища. Тогда у них был при себе факел, и Найра видела вместо ног Фриды гору камней и песка. А ещё искажённое от боли лицо сестрёнки… Крупные капли пота на лбу, прилипшие к коже спутанные волосы… Казалось, это произошло только вчера. Жутко…

— Вот как получилось, Фрида, — беззвучно прошептала Найра. — Эта пещера снова поймала меня. Она оказалась терпеливой… Хитрюга…

Из горла вырвался хрип, даже отдалённо не похожий на смех.

— Такие дела, сестрёнка, — добавила Найра и устало закрыла глаза, окунувшись из тьмы в тьму.

Она попыталась спастись в сне, надеясь, что больше не проснётся. Осталось чуть-чуть, и она воссоединится с любимым мужчиной и сестрой. Найра представила, как возьмёт их за руки и пойдёт по бесконечной дороге в Закуполье, где нет боли и зла, а все поют о любви.

Её угасающий слух уловил чьи-то шаги.

Найра заставила себя открыть глаза, и в кромешной темноте увидела мерцающую точку. Кажется, кто-то держал свечу. Огонь дрожал и грозился погаснуть, но пока горел.

— Фрида? — беззвучно позвала Найра. — Это ты, сестрёнка? Ты пришла за мной?

Она почувствовала, как по щекам потекли слёзы, отдавая пещере и эти жалкие капли её жизни.

Шаги приблизились, от яркого света стало больно глазам, и Найра зажмурилась. Кто-то сел рядом с ней на пол. Найра почувствовала, что бьющий сквозь прикрытые веки свет стал менее ярким — видимо кто-то прикрыл пламя рукой. Найра открыла глаза, надеясь с радостной улыбкой встретить сестру. Но перед ней сидел незнакомец. У него были жёлто-карие глаза, лишённых ресниц веки; всё лицо испещрено серыми линиями, лысый череп покрыт буграми, а голый торс узорами, напоминающими кольца на срезе дерева; рука, держащая свечу — была серой и жилистой, гораздо длиннее обычной человеческой.

— Кто ты? — беззвучно спросила Найра, но незнакомец, видимо прочитал по губам.

— Кауло пришёл за тобой, — сказал он замогильным голосом. — Ты глупая женщина. Умные, когда хотят выйти из пещеры, не идут в обратную сторону. Кауло выведет тебя*.

«Кауло», — мысленно повторила Найра.

— Кауло долго следил за тобой, — продолжал незнакомец. — Кауло видел, как ты упала в Реку, и она тебя пощадила.

«Упала в Реку? Это было так давно…»

У Найры не осталось сил удивляться и она молча смотрела на странного незнакомца. Внезапно до её слуха донёсся звук, который ни с чем не перепутать: бульканье воды о стенки сосуда. Найра сухо всхлипнула, разлепила потрескавшиеся губы и прошептала:

— Пить!

Незнакомец достал кожаный мешок с водой, развязал закрученную вокруг горлышка тесёмку и поднёс ко рту Найры. Она обхватила флягу губами и стала судорожно глотать тёплую, плохо пахнущую воду. Ей казалось, что пить воды вкуснее ей не доводилось.

— Кауло видит, как надвигается что-то плохое, — говорил, между тем, незнакомец. Одной рукой он придерживал мешок с водой, другой свечу. Жир, из которого она была сделана, таял и тёк по коже, но Кауло не обращал на это внимание.

— Мы равнинные дети азарской земли. Мы