не беременна, и никогда не была, это во-первых! Мы больше не муж и жена, свидетельство о расторжении брака лежит в сейфе, это во-вторых! И мне очень хочется знать имя того, кто доложил тебе лживые сведения? – из мягкого, голос Кирилла превратился жестоким.

Короткий смешок в ответ. Получается Гордей мне солгал! Ещё раз убеждаюсь, что не зря его прогнала!

- Добрый вечер, - в палату заходит Степан Станиславович, и не капли не удивляется присутствию Кирилла, - я с хорошими новостями, - держит в руках карту Арины, - анализы хорошие, завтра утром начнём подготовку, необходимо иммуномодулирующая терапия, и уже через сутки мы введём сам препарат, - сообщает доктор.

Зажимаю рот ладонями, боюсь не удержать радостный крик и напугать им малышку. Перевожу взгляд на Кирилла, хочу увидеть его реакцию на хорошую новость. На его губах улыбка, она радостная, вот только взгляд его не искриться, на самом дне его глаз – чёрный омут сотканный из страха! Почему? Почему он боится? Ровно через сутки, нашей малышке ведут лекарство, что спасёт ей жизнь!

Дорогие мои! Прошу прощение за задержку проды! Отключили свет на сутки((((

Глава  35

КИРИЛЛ

Не смог уехать домой, остался в больнице, готов был провести ночь в коридоре, под дверями палаты, но Карина меня удивила.

- Можешь остаться здесь, - кивает на кровать, - я всё равно не усну, - не смотря на меня, говорит девушка.

- Думаешь я смогу? – не удерживаю грустной усмешки.

- Не знаю, - безразлично пожимает плечами.

На этом наш разговор был завершён, мы оба смотрели на спящую крошку, которой утром предстоит выдержать несколько процедур. Карина нервничает, и в этом нет ничего удивительного, но она ещё не знает, что препарат может не помочь.

Я даже не представляю, что с ней будет узнай она об этом.

Мы не смыкаем глаз всё ночь, наблюдаем за спокойным сном Арины, периодически отправляем друг друга отдохнуть, но никто из нас не идёт. Конечно, я мог просто подхватить Карину на руки и уложить в постель, укутать в одеяло, но не смог оторвать её от нашей дочери.

Мы больше не поднимаем тему прошлого, подавляю в себе все попытки обнять любимую, только дышу её запахом, это всё, что мне позволено.

В шесть часов утра в палате появляется Степан Станиславович с медсестрой и прозрачным кувезом на колёсиках, окинув нас взглядом, укоризненно качает головой.

- Я забираю Арину, через три часа я верну девочку обратно, - сообщает доктор, от чего мы с Кариной подскакиваем с мест одновременно.

Нам вчера не говорили, что малышку заберут, мы не были к такому готовы.

- Оба успокоились, - поднимает руку вверх, - там стерильный блок, и вам туда нельзя, - поясняет доктор.

Нам ничего не остаётся, как попрощаться с малышкой на долгие три часа и отпустить её на процедуру.

- Всё будет хорошо, - не выдерживаю, подхожу и обнимаю за плечи стоящую у окна Карину, - она скоро вернётся к нам, - зарываюсь носом в её волосы на макушке.

Карина резко разворачивается в кольце моих рук, утыкается мне в грудь лицом и громко всхлипывает. Всё это время она стояла и тихо плакала.

- Чшшш, - всё, что могу произнести, в горле очередной ком.

Прижимая хрупкое тело ближе, пальцами одной руки зарываюсь в её волосах на затылке, другой обнимаю за талию.

- Я так боюсь, - шепчет моя девочка, - а вдруг лекарство не поможет?

- Поможет, обязательно поможет, - прикладываю все усилия, чтобы голос звучал уверенно.

Мысленно молюсь богу, чтобы мои слова были услышаны, и наша малышка поправилась. У меня всё ещё не укладывается в голове, что такой дорогостоящий препарат может дать осечку и не помочь нашей дочке. Что нам делать тогда? Пробовать ещё раз? Или же искать другой способ, вот только нет его!

- Она такая маленькая родилась, - неожиданно начинает Карина, - мне даже на руки страшно было её брать, - замираю, дабы не спугнуть девушку, - надо мной медсестра даже смеялась, - говорит моя любимая и в голосе слышится улыбка, - показала, как правильно держать, учила пеленать, - перед глазами стала вырисовываться картина, которую я возможно никогда не увижу, - я наверное только с тысячного раза научилась. Она у нас такая шустренькая была, - чуть не задыхаюсь от услышанного.

«У нас!». Она сказала «у нас», значит у меня ещё есть шанс всё исправить? Или я не так понял её слов?

- То ручку вытащит, то ножку, - продолжает Карина, - я себя тогда такой криворукой считала, - короткий смешок, - у девочек в палате всё быстро получилось, и их детки не выбирались из кокона пелёнок, - жалуется по-доброму, - научилась уже перед выпиской, а когда домой приехала, поняла что зря переживала, я эти пелёнки больше не использовала, малышка лучше спала в боди. Называет явно какую-то одежду, нужно будет поискать позже в интернете, что это такое.

Карина замолкает, отстраниться не пытается, что очень радует. Молчание длиться недолго.

- Хорошо, что памперсы есть, они, конечно, дорого выходят, но спасают, - тяжело вздыхает, - вещей у нас мало, - удар под дых, - я не знала, что маленькие дети так часто писают и какают, - ещё один вздох, - я бы наверное только и делал, что стирала да сушила всё утюгом, батарея в общаге плохо грела…

Каждое слово утягивает меня в тягучий мрак. Сука! В каких условиях я заставил жить самое дорогое? На какие муки вынудил пойти?

Карина не жалуется, она просто делиться воспоминаниями.

- Прости, - прерываю её рассказ, - если можешь, прости, - обхватываю лицо любимой ладонями, заглядываю в её глаза, - вы больше никогда не в чём не будете нуждаться, у вас будет всё, абсолютно всё и это не зависит простишь ты меня или нет, вы мои единственные девочки, -