Впрочем, подумал он, весь приобретенный им опыт не имеет никакого значения. Все допущенные им в прошлом ошибки снова будут повторяться, если у него не появятся иные возможности. Он не может допустить, чтобы София подверглась риску в этой безумной поездке. Если ему не удастся ее переубедить, придется просто связать ее.

Приняв такое решение, он продолжал расхаживать взад-вперед внизу лестницы, ожидая ее появления. Увы, но она всячески избегала встреч с ним. Как только он появился в доме ее тети, София тут же удалилась в свою спальню, и с тех пор он ее не видел. Он передал ей весточку, но ответа не последовало.

Если бы он по-прежнему был их дворецким, он бы нашел повод подняться наверх к ее спальне. Однако его статус гостя вообще не давал ему права подниматься на верхние этажи.

Безусловно, это его не остановило бы, если бы Бауэн не загородил ему проход с решимостью одного из лучших пехотинцев его собственного полка. Едва сдерживаясь, чтобы не накинуться на пожилого слугу с кулаками, майор был вынужден топтаться внизу.

Она избегает его. В этом он не сомневался. Он не слепой и не мог не заметить ту напряженность, которая витала в комнате сегодня утром. Правда, он приписал это своему возбужденному воображению, счел порождением вожделения, охватившего его тело желания, возможно, даже не покидающих его мыслей о любви. Его непрошеной любви.

Может быть, она испытывает такое же смятение и таким образом пытается разобраться со своими чувствами? Но сама эта мысль была невыносимой. София и близко не такая трусиха. Правда состоит в том, что она просто не желает быть в его обществе.

Что заставляло майора смотреть на предстоящую поездку еще более угрюмо.

София сжимала пальцы рук, сама не веря, что прячется в своей комнате, как малое дитя. Она взглянула на записку майора. Он хотел немедленно поговорить с ней об этой, вероятно, опасной поездке.

Ясно, он не желал, чтобы она ехала домой к сумасшедшему Латимеру. Но почему? Впрочем, это не важно. Вообще-то, она и сама сомневалась в том, что стоит туда ехать, но лорд Кайл был чрезвычайно настойчив. Это очень важно, подчеркнул он во время ланча. А для Реджинальда вообще мало что являлось важным.

Тем не менее она пока не определилась. Как она может ехать куда-либо с Энтони, если еще не решила, как себя вести? Она только-только поняла истинную глубину своих чувств к нему. Но чтобы перейти от этой потрясшей ее мысли к предложению тети Агаты…

Это слишком смелый шаг для нее, слишком быстрый. Она просто не в состоянии сорвать с себя одежду и соблазнить его. Как она может?!

София скользнула взглядом по своему практичному желтому муслиновому платью. Оно было достаточно старым, чтобы легко его разорвать, но она не могла этого сделать. Это было бы слишком дерзко, слишком нарочито, слишком противоречило бы всей ее предыдущей сдержанности. К тому же, после всего, что она сделала, чтобы разозлить майора, она искренне сомневалась в том, что он когда-нибудь сможет ее простить, сорви она с себя одежды или нет. И она просто не сможет унизиться до такой степени, чтобы броситься ему на шею.

Но потом она вспомнила, как он выглядел этим утром, окруженный ореолом солнечного сияния, в мундире, блестящем золотом. Мощь его сильного тела не была очевидна лишь слепому. Она вспомнила морщинки, окружавшие его рот и глаза, морщинки, возникшие из-за болей в ноге и досады на сложившиеся обстоятельства. Она вспомнила все, что в нем было ей дорого, и, более того, поняла, что постарается найти в нем отклик, по крайней мере, будет просить у него прощения.

Обернувшись, она бросила взгляд на дверь, внутренним взором видя перед собой майора. И в это мгновение мысль о том, чтобы сорвать с себя одежду, уже не показалась ей такой уж невозможной. В конце концов, не так давно он не имел ничего против этого.

Она решила попробовать. Но сперва нужно было найти идеально подходящее для этого платье.

Энтони по-прежнему стоял внизу лестницы, когда София наконец спустилась. Экипаж уже ждал, и все были готовы к отъезду. То есть все, кроме матери Лидии, которая заявила, что эта поездка слишком для нее вульгарна и оскорбительна.

Продолжая расхаживать взад-вперед, Энтони и так и эдак прикидывал, какой выбрать подход. Первоначальный его план требовал времени, которого, к сожалению, оставалось в обрез. Что касается того, чтобы ее связать, то ему будет не очень удобно делать это на глазах у всех. Ему просто придется положиться на ее здравый смысл и свое умение убеждать, чтобы донести до нее свою мысль.

По правде говоря, он сильно сомневался, что и от первого, и от второго будет хоть какой-то толк. В ту секунду, как он об этом подумал, он и увидел спускающуюся Софию.

Когда он лежал в горячке на больничной койке, он воспринимал ее как неземное существо, ангела милосердия, снизошедшего с небес, чтобы позаботиться о нем. Глядя на нее сейчас, он понимал, что она вполне земная, существо, созданное для прикосновений.

Боже правый, она была одета для соблазнения!

Облаченная в голубое и золотистое, она выглядела как небесное создание. Но вместо того, чтобы подумать о возвышенном, он стал любоваться ее округлой полной грудью, манящими изгибами ее роскошного тела. Ткань ее платья переливалась как раз в тех самых местах, которые ему хотелось гладить, ласкать, целовать.

Ее волосы были свободно собраны на макушке так, будто случайный ветерок слегка растрепал их и заставил свисать на уши. Ее обычно сияющее лицо сейчас было румяным и чувственным. И чтобы еще более усугубить его состояние, она, спускаясь по лестнице под его пристальным взглядом, нервно облизала губы. Вид ее маленького розового язычка наэлектризовал его тело так, словно в него ударила молния.

– Ах, София, дорогая, – проворковал лорд Кайл откуда-то сбоку. – Вы бесподобны.

Выпрямив спину, Энтони обернулся и мрачно уставился на лорда Кайла. Он заметил восхищенный блеск в его глазах, а тут же появившаяся одобрительная улыбка у него на устах едва не вывела Энтони из себя. Как этот пижон смеет так смотреть на Софию! Но он совершенно ничего не мог поделать. София не принадлежит ему, чтобы ею командовать, и никогда принадлежать не будет. Единственное, на что он мог надеяться, это по заботиться о том, чтобы по крайней мере сегодня она был в безопасности.

Дома. Одна.

– Леди София, – сказал он сдержанно, – я хотел бы с вами поговорить.

Обернувшись, она вскинула бровь.

– Вы не желаете, чтобы я поехала навестить дядю Реджинальда, Латимера.

Энтони опешил и от ее проницательности, и от ее грудного, низкого голоса.

– Э-э, я подумал…

– Дядя Латимер не мой дядя, – вмешался лорд Кайл. – Он – дядя моего друга.

– Ну конечно, Редж. Экую глупость я сказала. И кто же этот таинственным, друг? – спросила София, мило улыбаясь.

Эта улыбка заставила бы любого мужчину подумать о губах, поцелуях и о вкусе запретного плода.