О ком ты говоришь, Уайтерс? Не о Черном ли Всаднике, как его все здесь называют?

— Нет, господин капитан, я говорю об Уилле Уэлфорде.

— Так объясни ты мне, пожалуйста, что же такое произошло между мною и мастером Уиллом Уэлфордом? Я что-то никого не припоминаю с таким именем.

— А разве вы забыли Робина Гуда, господин капитан, — как он тогда замахнулся на вас луком?

— Ах, вот оно что!.. — протянул Скэрти. — Так, так… Так, значит, этот Уилл Уэлфорд из Вепсейского леса и смелый разбойник из Шервудского леса одно и то же лицо? Неудивительно, что он теперь опасается встречаться со мной. Ха-ха! Но я думаю, мне удастся рассеять его опасения. Одна-две монеты, надеюсь, возместят мастеру Уэлфорду маленькую обиду, которую, как ему могло показаться, нанесли его милой. Что же касается удара, который он нанес мне по шлему, я охотно прощаю ему, тем более что он, кажется, сломал свой лук этим ударом. Так, значит, это Робин Гуд! Ну что ж! Я думаю, мы с ним скоро станем друзьями. Во всяком случае, по тому, что я имел возможность наблюдать, он, кажется, отнюдь не дружит с моим врагом… Уайтерс!

— Слушаюсь, господин капитан! — ответил солдат, снова отдавая честь своему офицеру, перед тем как получить новый приказ.

— Мне надо, чтобы ты проводил меня туда, где живет этот Уилл Уэлфорд. Полагаю, у него есть какое-нибудь жилье? Или, может быть, он, подобно тому разбойнику, которого он изображал, бродит с места на место и спит где-нибудь в лесу под деревьями?

— Он живет в маленькой лачуге неподалеку от Дика Дэнси.

— Тогда мы лучше навестим их обоих сразу. Ведь старый лесник, говорят, вернется сегодня ночью, так вот мы и подождем до завтрашнего утра. А далеко до этого Вепсейского леса?

— Мили две будет, господин капитан. Это по дороге к Биконсфилду.

— Отлично! Я поеду верхом. А ты после утреннего парада позаботься оседлать мою серую лошадь и свою также. Ну, а теперь отправляйся в барак, да смотри не говори никому в отряде, зачем я тебя вызывал, а не то попадешь в беду! Ступай!

Солдат, подтвердив, что он понял сделанное ему предупреждение, отдал честь и вышел из комнаты.

— Глуповат этот Уайтерс, — пробормотал капитан, оставшись один. — Мало от него толку. Но, кроме него, в отряде никто не знает здешних краев, поэтому и приходится брать его с собой. Что же делать!.. Может быть, в Уилле Уэлфорде я найду более способного помощника. Посмотрим!

И, развалившись в кресле, Скэрти снова погрузился в мрачные размышления и догадки, которые со вчерашнего дня не давали ему ни минуты покоя.

Он почувствовал облегчение, когда дверь тихонько отворилась и в комнату вошел младший офицер.

По лицу Стаббса вряд ли можно было предположить, что у него есть какие-нибудь приятные новости. Корнет, по всей видимости, пребывал в не менее мрачном настроении, чем его капитан.

Лора Лавлейс едва удостаивала его своим вниманием, а когда ему случилось раза два очутиться в ее обществе, она или насмехалась над ним, или всячески давала ему почувствовать свое презрение. Но Стаббсу никогда не удавалось отплатить ей тем же, так как она никогда не выходила из рамок учтивости. Он мог бы дать волю своей бешеной злобе, но Скэрти предостерегал его от каких бы то ни было грубостей. Стаббс еще утром жаловался капитану, что юная леди не отвечает на его ухаживания, но тот был так поглощен своими собственными делами, что не дал ему никакого совета.

Тем не менее Скэрти обрадовался появлению корнета, так как оно помогало ему отвлечься от мучительных мыслей.

— Итак, значит, из Лондона до сих пор ничего нет? — спросил он, когда корнет уселся в кресло.

Тот только помотал головой.

— Очень странно, что мы до сих пор не получили повторной депеши!

— Да, странно, черт возьми!

— А может статься, этот курьер, которого так напугали разбойники, спятил со страху и, вместо того чтобы отвезти мое письмо, повесился где-нибудь в лесу?

— Вполне возможно.

— Если бы я приписал в письме королю, что это были за разбойники, которым так постыдно сдался его курьер, может быть, для него самое лучшее было бы повеситься. У меня нет ни малейшего сомнения, что это те самые пугала, которые видел сын сэра Мармадьюка Уэда: ведь это случилось в ту же ночь и на том же месте. Ха-ха-ха! В каких только я не был походах, ни разу мне не приходилось слышать о такой ловкой стратегической вылазке!

— И мне, — подхватил Стаббс, тоже покатываясь со смеху.

— Я не пожалел бы месячного жалованья, чтобы залучить к себе этого ловкого мошенника, который придумал такую штуку. Если бы он пожелал вступить в наш отряд, я не задумываясь сделал бы его капралом!

— Да, это был бы отменный капрал!

— Мне хотелось бы залучить его еще и по другой причине, — продолжал Скэрти более серьезным тоном. — Мы могли бы вернуть пропавшую депешу. Я не сомневаюсь, что она так и лежит в кармане того камзола, который он стащил с этого труса. Ха-ха-ха! Хорош он был, когда мы его нашли! Ощипанный догола и связанный голубок! Вот будет смеяться королева, когда прочтет мое донесение! Надеюсь, она не расскажет королю. Если она проболтается, плохо придется бедняге курьеру.

— Да, уж ему не поздоровится!

— А в особенности, если в этих депешах было что-нибудь важное. Ведь они посланы тотчас же вслед за нами. Интересно, что там такое может быть? Надеюсь, не отмена приказа?

— Нет, только не это, черт возьми!

— Мне еще пока не наскучило пребывание на здешних квартирах, я не прочь пожить здесь подольше. Жаль, что эти девицы такие ледышки, а, Стаббс? Ну, не огорчайтесь — может быть, они через некоторое время и оттают.

— Надо надеяться, — сказал Стаббс, и его тупое лицо расплылось в улыбке. — Если бы только не этот молокосос, ее кузен, все было бы в порядке. Я в этом почти уверен, клянусь честью!

— Ну-ну! Стоит ли обращать на него внимание! По-видимому, это просто детская привязанность. Он только что вернулся после трехлетнего отсутствия, а ведь они, кажется, росли вместе. Естественно, что ей хочется немного поиграть с ним. Но он скоро надоест — ей нужен будет кто-нибудь другой. Вот тогда наступит ваша очередь, мой неотразимый корнет!

— Вы правда так думаете, капитан?

— «Думаю»! Я уверен в этом! Ха! Если бы я хотел добиться ее любви, я думаю, мне не пришлось бы тратить на это много усилий. А вот моя — совсем другое дело! Завоевать ее —