Я зачем-то мучила себя, вглядываясь в его профиль в социальной сети. Смотрела на фотографии, словно это могло как-то излечить меня, растворить тяжеленный кусок льда на сердце.

Гребаная мазохистка. И снова начала подумывать, что зря это затеяла. Гордость с гордыней очень легко спутать. Плохо, когда первого нет, но вот второе… второе вполне способно уничтожить человека до самого основания. Пару раз порывалась написать ему, но ругала себя, отвешивала ментальные пощечины и находила себе кучу занятий, чтобы только не вспоминать про Егора.

Я сильная. Я справлюсь!

В квартире осталась одна. Ну, кроме Мурки, которая нежилась на подоконнике, свернувшись в клубок. Её хозяйка уехала в поликлинику, и даже Аксинья не скрашивала моё практически вынужденное одиночество. Подруга вышла на смену в свой законный выходной. Всем понятно, по каким причинам. Виной всему Максим Баринов. Парень, на котором Бронштейн основательно помешалась. А от него до сих пор нет ни слуху, ни духу. Сама она, конечно же, говорит, что ей плевать. На одном Максе свет клином не сошелся и так далее, и тому подобное, но… но!

Как там было? Это любовь, детка!

Да, именно так.

Проклятая-черт-побери-любовь.

Никогда не влюбляйтесь. В книгах нам всё нагло врут. Это не только самое прекрасное в мире чувство, но еще и самое паршивое, разрывающее душу на ошметки. Как может один человек въедаться глубоко в твое основание? А если попробуешь выгнать, то у тебя ничего не получится. Больше того, ты отчего-то не захочешь от него избавляться.

Ты хочешь его любви…

Искренней, настоящей любви!

Хвала демонам, вчера мы договорились встретиться с мамой в парке недалеко от нашего с Акси дома. Я так давно не видела её. Уж слишком поглотил водоворот взрослой жизни. Но, по большей части, меня отвлекал Сечин, разумеется.

С ним я пропадала.

С ним я теряла голову.

С ним грани реальности размывались и превращались в гребаный космос.

Так, Ляля. Стоп.

Сегодня ты проводишь время с мамой, точка. Никакого Егора, мыслей о нем и печальных вздохов.

А я и взяла попу в кулак, принимаясь собираться на прогулку в парк. Надела легкий сарафан в цветочек с завязками на шее и любимые босоножки на удобной танкетке. Волосы собрала в пучок. От макияжа почти отказалась, только покрыла губы бесцветным блеском и немного подкрасила ресницы.

На встречу к маме пришла намного заранее. А потому на входе в парк достала телефон, чтобы позвонить родительнице, чтобы сообщить, что я уже здесь, но застыла на том самом месте, увидев маму у фонтана, целующуюся с мужчиной.

Вау! Так это и есть ее адвокат? Ну хоть рассмотреть нормально можно, а то она все его от меня прячет. Х-м, высокий, широкоплечий, блондин. Боже, и они выглядят невероятно мило, будто два влюбленных подростка, и действительно круто смотрятся вместе.

Но в какой-то момент я отчетливо понимаю, что уже видела этого мужчину раньше. Вот только где? Через пару минут размышлений вспоминаю, что именно он тогда спас нас от моего биологического папаши и бывшего мамы, который бросил её ещё во время беременности.

Но это не всё. Я видела его еще где-то, но где?

Так-так-так, значит, адвокат. И мама говорила, что зовут его Игорь.

Пока я копошусь в чертогах разума, мужчина уже уходит, а мама достает из сумочки телефон, явно собираясь набрать свою блудную дочь.

Отвечаю на звонок и только потом иду в направлении фонтанов. Решаю ничего не говорить, насчет того, что видела её с мужчиной. Не буду смущать.

— Алло, я уже подхожу, мамуль.

— Вижу тебя, Лялечка, — мама машет мне рукой.

Крепко стискиваем друг друга в объятиях и садимся на лавочку под деревом напротив центрального фонтана, который утопает в цветах и плюще. Предварительно купили в ларьке, что располагался прямо в парке, мороженое и вишнево-мятный фреш.

— Мне кажется, ты похудела, — отмечает мама. — Ты хорошо кушаешь?

— Хорошо, — улыбаюсь. — Нам бабушка Акси каждые выходные выпечку передает через Арсения. Вон скоро ни в одно платье не влезу. А ты как? Как работа?

— Работа прекрасно, — она тянет лимонад через трубочку. — Ляль, я с тобой поговорить хотела.

— М-м? О чём?

— Эм… мужчина, с которым я в отношениях, пригласил меня полететь вместе с ним в отпуск.

Оу…

— Ты про Игоря?

— Да, — мама кивает, нервно облизывая губы. — Ты не будешь против, если я соглашусь на его предложение?

— Мамуль, ну почему я должна быть против? — обнимаю её, а мама начинает гладить меня по голове. — Для меня самое главное, чтобы ты была счастлива. Куда летите?

— На Мальдивы.

— Воу-воу, конечно, соглашайся!

Мы синхронно смеемся и тяжесть из сердца почти уходит. Почти. Какой-то мерзкий противный осадочек все же остается тенью лежать на моей душе, а сердечный клапан периодически впрыскивает в кровь яд.

Чёрт побери, я скучаю по своему любимому таракану и хочу, чтобы он приехал ко мне. Извинился. Прижал к себе ближе. Поцеловал… Но Егор не дает о себе знать ни пока мы болтаем и гуляем с мамой, обсуждая всё на свете, ни вечером, когда я возвращаюсь домой и встречаюсь с Аксиньей. И даже на следующий день, в среду утром о нем нет никакого напоминания.

Мой телефон молчит, словно находится в пустой мертвой зоне.

Вместе собираемся с Акси на работу. Как две старые мумии, которые плохо забальзамировали. Пытаемся скрывать свое состоянии за фальшивыми улыбками и якобы оживленным разговором, но…

Но на деле обе находимся сейчас в измерении страданий, в королевстве любовных терзаний, где вечно идет дождь из разбитых сердец.

Так и живем всю рабочую неделю, в ожидании пятницы.

Она вздыхает по Максу, а я по Егору.

Работа тоже не спасает ни капельки. Как назло, клиенты будто бы перевелись. И по большей части я была предоставлена самой себе.

Ну как себе? Вы поняли.

Едва дождалась закрытия, переоделась и вышла на улицу со служебного выхода, по пути размышляя, чем бы таким заняться, чтобы убить время до сеанса в кино, на который мы договорились пойти с Акси еще накануне.

— Ляля?

Вздрагиваю. Зажмуриваюсь и трясу головой. Кажется, у меня начались галлюцинации. А может, я и вовсе сошла с ума? Вполне вероятно. Но не могу дышать. И не могу поверить, что я действительно слышу голос, который наполняет меня отравой и одновременно противоядием под самую завязку.

— Привет,