Чудновец-старший скоропостижно скончался. После пластической операции у него началось отторжение тканей, в Китай он улететь не успел, а отечественным врачам спасти его не удалось. Валерий Викторович умер в сильнейших мучениях.

Как по мановению волшебной палочки, уголовное преследование в отношении Александры Айхнер прекратилось. А вот в отношении Марии Серпокрыловой, наоборот, вышло на новый виток. Разговорились кое-какие свидетели, нашлись кое-какие доказательства. Юрист заверил меня: пусть небольшой, но срок она получит, по крайней мере, при наличии судимости этой ужасной женщине не дадут усыновить ребёнка.

Валерий Чудновец после смерти отца кардинально изменился. Он оставил любовницу, вернулся к жене и всецело погрузился в дела мебельной фабрики. Если раньше по выходным он уезжал с друзьями на шашлыки или в сауну, то теперь учился на бизнес-курсах или проводил время с Ириной и дочками. Кстати, пить Валера бросил – самостоятельно, без кодировок и прочих посторонних вмешательств. Он жил только работой и семьёй, по сути, стал тем самым идеальным продолжателем рода, каким его хотел видеть отец.

Свою половину пекарни Валерий переписал на Александру. Также он выделил ей довольно крупную сумму денег и попросил, чтобы бывшая любовница никогда его не беспокоила. Заверил, что внебрачную дочь не бросит, с Евой он общаться будет, но позже, когда та немного подрастёт. Всё это он сказал не лично, а прислал голосовое сообщение.

Как ни странно, Саша не расстроилась и восприняла поступок Валерия как нечто само собой разумеющееся.

Глядя на ее спокойную реакцию, я, признаться, испугалась. А вдруг препараты, которые кололи Саше в клинике, повлияли на мозг? А еще она какое-то время находилась без сознания, практически в коме. Другими словами, не повредилась ли она умом?

– Ты поняла, что Валера изменился? – осторожно спросила я. – Что у него теперь другие приоритеты в жизни?

– Люся, не держи меня за идиотку. Он меня бросил. Я знала, что так и будет.

– Откуда знала? Интуиция?

– Мне показали об этом фильм.

Кажется, она все-таки помешалась.

– Да не смотри ты так, – улыбнулась Александра, – я не чокнутая. Когда Серпокрылова вколола мне транквилизатор, я как будто умерла. Не знаю, что это было за состояние, может, кома. «Неужели это конец? – подумала я тогда. – Неужели я больше не увижу свою дочку?». И тут я услышала голос: «Это не конец. Смотри». И мне показали мою дальнейшую жизнь, всю до мельчайших подробностей. Как будто прокрутили фильм на ускоренной перемотке. Какие-то детали уже начали стираться из памяти, но главное я помню. Я выйду замуж и буду счастлива, у меня родятся еще дети. Но для этого мне надо уехать на Дальний Восток. Там моя судьба.

– Может, не надо рубить с плеча? Дальний Восток, он все-таки… далеко, потому так и называется. А как же бизнес? Твоя пекарня? Ты так о ней мечтала.

– На Дальнем Востоке у меня тоже будет свой бизнес, – уверенно заявила Саша. – Вот окончательно поправлюсь, выйду из больницы, продам пекарню и уеду. В Москве меня ничего не держит.

– Что ж, если ты решила…

Теперь, познакомившись с Александрой лично, я поняла, почему она пользуется бешеной популярностью у мужчин. Может, конкурс «Мисс Россия» Саша бы и не выиграла, но у нее было чрезвычайно обаятельное лицо и красивые зелёные глаза. Это лицо хотелось разглядывать, оно врезалось в память. К лицу прилагалась точёная фигурка и густые каштановые волосы с золотистыми прядями.

Пожалуй, это к лучшему, если она уедет на противоположный конец страны. Конечно, сейчас Ева живёт у нас, и, будь такая необходимость, мы и дальше помогали бы Саше с ребёнком. Но я бы все-таки не хотела, чтобы Влад с ней общался. За время моего расследования я узнала, что Александра совсем не ангел. Может, она и не убивала Тамару Вострякову, но ради денег подло обманула своих пожилых клиентов. Моральные границы у нее довольно размыты, и наличие у мужчины законной жены ее точно не остановит. Тем более что мы с Владом так и не расписались!

Александра Айхнер лежала в больнице, ее обвиняли в убийстве, на руках у нас была Ева, няня Ольга Вадимовна, у которой обнаружился лунатизм, помогала только днём. Конечно, при таких обстоятельствах мы не могли поехать ни в какое свадебное путешествие. Плюс работа, всякие бытовые проблемы навалились, а тут еще на носу Новый год… Вот мы с Владом и решили не мешать праздники в одну кучу, а перенести регистрацию на следующий год. Где-то на апрель, как раз есть промежуток между Восьмым марта и Первым мая, очень удобно. Или на лето, тоже прекрасный вариант в плане погоды. В общем, там видно будет…

Я заехала на работу к своему другу капитану Дубченко, чтобы поздравить его с приближающимся Новым годом, подарить коробочку шоколадных конфет, которые он так любит, и заодно поделиться новостями.

– Это уже не смешно. Ситуация повторилась один в один. Заявление в ЗАГС подано, а брачующиеся не пришли. Я все-таки склоняюсь к тому, что у меня венец безбрачия. Что ты по этому поводу думаешь, Серёж?

– Я не понял: какие брачующиеся? – нахмурился Сергей Александрович.

– Да мы с Владом, моим женихом.

– У тебя же был жених Руслан, майор, который тебя бросил.

– Спасибо, что напомнил. Да, в тот самый день, когда он меня бросил, я познакомилась с Владом, прямо на улице, случайно. Всё так стремительно закрутилось, мы должны были пожениться, но вот, видишь, опять не сложилось.

– А я почему был не в курсе, что у тебя новый жених?

– Разве? Я не скрывала. Мне кажется, я упоминала о нем в разговоре.

– Нет, я бы запомнил. Да, Лютикова, с тобой не соскучишься… – Капитан со вздохом отправил в рот шоколадную конфету.

– А у тебя-то как дела на личном фронте? Признался наконец своей избраннице?

– Неожиданно выяснилось, что у нее есть жених.

– Вот это поворот! – ахнула я.

– Еще какой. Говорит, что познакомилась с ним на улице, случайно, всё стремительно закрутилось, подали заявление, но брачующиеся опять не дошли до ЗАГСА.

Я уставилась на капитана.

– Подожди-ка… Эта Людмила, про которую ты говорил, это я, что ли?

– Угу.

Только теперь я догадалась, на что Сергей Александрович намекал в нашу последнюю встречу. Но я была слишком занята своими мыслями и не поняла его завуалированного признания.

– Извини… – пробормотала я.

– Да чего уж там, – махнул рукой капитан Дубченко. – Я же понимаю, что такая женщина долго не будет одна. Получается, я опоздал. Ничего не поделаешь: кто первый встал, того и тапки.

Ну, знаете! Тапки!