* * *

— Честно говоря, я и не надеялся, что это сработает, — признался Гарольд, укладывая Эллу на кровать.

Маргарет посмотрела на бездыханную кузину.

— Думаю, мои опрометчивые слова оказались весьма кстати. Она стала менее осторожной, чем обычно, и ее мысли были заняты только этим.

— Похоже, ты права, Но теперь ее просто необходимо убрать. Она слишком умна. Я не думаю, что можно найти доказательства того, что это я убил ее семью, но если они все же существуют, Элла ни перед чем не остановится.

— Конечно, ведь она слишком упряма, — поморщилась Маргарет. — Извини меня, папа.

— Ничего страшного не произошло, дорогая, Я же понимаю, что эта маленькая стерва может вывести из себя кого угодно. Просто теперь все придется делать быстрее, чем мы рассчитывали. Может быть, это и к лучшему. Махони продолжает совать нос в наши дела, а Томпсон уже нервничает из-за того, что Луиза и ее ублюдки все еще сидят под замком. Ведь оснований для их ареста нет.

— Луизу можно обвинить в убийстве Робина Абернати.

— Теперь уже нет. Во-первых, прошло больше восьми лет. Во-вторых, сегодня уже мало кто верит в байку, которую мы тогда так удачно придумали. Свое дело она сделала. Мы освободились от Луизы, и она не смогла уговорить своего брата переписать завещание. Я остался единственным наследником.

Маргарет в задумчивости закусила губу.

— Луиза может доставить массу хлопот, папа.

— Если мы будем соблюдать осторожность, то нет. Все думают, что она тронутая и от нее можно ждать чего угодно. А теперь, когда она заявилась в Филадельфию с этой бандой метисов, многие считают, что она ничем не лучше уличной девки. — Гарольд обнял дочь за плечи и повел к двери. — Меня больше беспокоит Махони. Пора покончить с его правдоискательством. — Гарольд задержался на пороге и сказал мускулистому бородатому типу, стоящему в коридоре: — Как увидишь, что она начинает приходить в себя, дай ей лимонада.

— А ежели она откажется пить? — поинтересовался бородатый.

— Тогда влей его в ее чертову глотку! — Гарольд покачал головой, глядя вслед бородачу, который вошел в комнату и закрыл за собой дверь. — Как только у меня будут деньги Эллы, не поскуплюсь и найму людей с мозгами в голове.

— Браун тоже нужен, — заметила Маргарет, когда они не спеша спускались на первый этаж.

— Конечно, но знаешь, иногда так хочется просто приказать, не объясняя, что и как делать.

— А сколько ты собираешься держать там Эллу и поить опиумом?

— Пару-тройку дней, не больше, пока совсем не одуреет. И несколько человек должны убедиться, насколько она плоха. После этого ее спокойно можно будет везти на реку, — Он ухмыльнулся: — Люди будут качать головами и жалеть бедное дитя. Все, конечно, тут же вспомнят, какой необузданный нрав у этой девицы. А те, кому мы ее покажем, расскажут всей Филадельфии о ее пагубном пристрастии к опиуму, об остекленевших глазах и бессвязной речи. Люди будут уверены, что это самоубийство.

— Ах да, ведь бедняжка так и не оправилась после гибели семьи, — рассмеялась Маргарет.

Элла чувствовала, что не надо глотать, но было уже поздно. Она посмотрела на бородатого типа, который влил в нее отравленный лимонад. Девушке хотелось вспомнить какое-нибудь ругательство и бросить ему в лицо, но она с превеликим трудом продиралась сквозь царивший в голове дурман. В комнате находились какие-то люди, они смотрели на нее и грустно качали головами. Наверное, за нее переживали, но почему, она понять не могла.

Перед глазами возникло лицо дяди, и Эллу охватила ненависть, но тут же исчезла.

— Сколько времени я тут лежу? — спросила она, цепляясь за мгновенное просветление, пока ее не накачали очередной дозой опиума.

— Всего три дня, Элла. — Дядюшка сочувственно вздохнул и, покачав головой, обратился к кому-то у себя за спиной: — Я ничего не понимаю в душевных расстройствах, мистер Стентон. Поверьте, делаю все, что в моих силах. Она или вот такая, или мечется по дому как полоумная. В такие минуты мы даже боимся ее.

Элла посмотрела на человека, который возник из-за спины Гарольда, и вдруг с ужасом услышала свой собственный дикий хохот. Значит, Гарольд набирает свидетелей. Кто же усомнится в словах служителя церкви, если он заявит, что собственными глазами видел потерявшую рассудок Эллу Карсон. Элла попыталась понять, зачем Гарольд хочет выставить ее сумасшедшей.

— Это лимонад, — пролепетала она. Мистер Стентон покачал головой, и девушка поняла, что ее слова кажутся ему бессмыслицей и лишь подтверждают выдумку Гарольда о ее безумии.

— А у нее в семье бывали душевнобольные? — спросил мистер Стентон.

— Да как вам сказать… Мы часто удивляемся нашей бедной Луизе, — ответил Гарольд. — Мы всегда старались оправдать ее дикие выходки переменчивым настроением, следствием непростого детства… Но теперь, простите, я начинаю сомневаться. Сейчас Луиза в тюрьме, ее задержали вместе с четырьмя метисами, с которыми она добиралась до Филадельфии через всю страну, — добавил он, как бы делясь постыдной семейной тайной.

— Только два метиса, — уточнила Элла, но на ее слова никто не обратил внимания.

Когда Гарольд и священник отошли от ее постели, девушка попыталась хоть немного приподняться, чтобы увидеть их. Внимания на нее не обращали и разговаривали так, словно в комнате никого не было. Ясно, что в сказку о ее безумии уже начали верить. Когда мужчины вышли из комнаты и заперли за собой дверь, Элла без сил упала на постель.

В голове немного прояснилось, и она старалась удержать это состояние подольше. Элла знала, какой опасности подвергается. Но всякий раз, когда она начинала думать о способах спасения, то или сразу забывала об этом, или начинала размышлять о чем-то другом. Внутренней силы и желания жить она не утратила, но они были как бы погребены под толстыми слоями ваты. Опиум держал ее в заключении намного надежнее, чем запертые двери и решетки на окнах.

Девушка догадалась, что первая доза была самой сильной. Все последующие, которыми ее опаивали, были слабее. От лежащей в прострации племянницы Гарольду толку не было. Она должна была более-менее прийти в себя, чтобы подтвердить басню о помутившемся рассудке своим странным поведением и маловразумительными речами. Сейчас туман в голове почти исчез, но все же не настолько, чтобы можно было предпринять попытку к бегству. Новая доза уже растекалась по жилам, и мысли снова начали путаться.

Справиться с этим нет никакой возможности, в отчаянии подумала Элла, куда-то уплывая. Безразличие и покорность судьбе овладели ею, и она обессиленно закрыла глаза. Элла была готова отправиться навстречу своей смерти с блаженной улыбкой на устах и ничего не могла с этим поделать.

Харриган сердито посмотрел на разбросанные по столу бумаги. Когда он прочитал все, что удалось разыскать, у него кровь застыла в жилах. Харриган наконец признал, что все рассказанное Эллой правда от первого до последнего слова. Более того, Гарольд оказался еще хуже, чем она могла себе представить. А он, Харриган Махони, взял да и отдал Эллу прямо в руки палачу.