оружия гватемальской армии и вмешались в ситуацию, чтобы помешать полудюжине других стран, что дало Арбенсу благовидный предлог для поиска других вариантов. Однако в Вашингтоне эту поставку восприняли как доказательство связи Гватемалы с Москвой. Фостер назвал это "развитием серьезных событий", и по его совету президент Эйзенхауэр направил пятьдесят тонн оружия проамериканским диктаторам в Никарагуа и Гондурасе, которым, как писала газета New York Times, теперь угрожала "гватемальская агрессия".

Утром 16 июня 1954 г. Фостер, Аллен и другие высокопоставленные помощники Эйзенхауэра по национальной безопасности встретились с президентом за завтраком в семейных покоях Белого дома. Аллен доложил, что в Гватемале все готово.

"Вы уверены, что это удастся?" спросил Эйзенхауэр. Аллен ответил, что так и будет.

"Я хочу, чтобы все вы были чертовски хороши и уверены в успехе", - сказал им президент. "Я готов предпринять любые шаги, необходимые для того, чтобы добиться успеха. Когда вы посвящаете флаг, вы посвящаете его победе".

Через два дня Кастильо Армас во главе группы из 150 "повстанцев" вошел из Гондураса в Гватемалу. Они продвинулись на шесть миль, а затем остановились. В течение следующих двух недель они провели лишь несколько стычек с правительственными войсками. Их главной задачей было сидеть и ждать, пока братья Даллес будут творить свою магию.

В эфире Гватемалы звучали грозные радиопередачи, в которых командиры повстанцев сообщали о победах на поле боя и дезертирстве из армии. Летчики ЦРУ с тайных баз в Гондурасе и Никарагуа бомбили важные объекты, в том числе главную военную базу в Гватемале. Арбенс обратился в ООН с просьбой прислать специалистов по установлению фактов, но посол Лодж провел маневр, чтобы этого не произошло.

Мало кто из американских журналистов догадывался об этом. Одним из тех, кто догадывался, был Джеймс Рестон из New York Times. В более поздние времена он мог бы выпустить обширную статью, раскрывающую истинную природу "освободительной армии". Но тогдашние благородные журналистские стандарты в сочетании с широко распространенным мнением, что все американцы столкнулись со смертельной угрозой коммунизма и обязаны поддерживать борьбу своего правительства с ним, делали это просто немыслимым. Вместо этого Рестон написал колонку, которую некоторые, возможно, сочли не более чем досужими домыслами, но вашингтонские инсайдеры смогли ее расшифровать. Она была озаглавлена "С братьями Даллес в темной Гватемале".

"Джон Фостер Даллес, государственный секретарь, редко вмешивается во внутренние дела других стран, но его брат Аллен более предприимчив", - пишет Рестон. "Если кто-то хочет начать революцию, скажем, в Гватемале, то с Фостером Даллесом разговаривать бесполезно. Но Аллен Даллес, глава Центрального разведывательного управления, - человек более активный. Он давно следит за ситуацией в Гватемале".

Догадка Рестона о заговоре ЦРУ в Гватемале оказалась верной. Однако он никак не мог знать, что вскоре после появления его колонки заговор был настолько близок к развалу, что Аллену пришлось срочно бежать в Белый дом.

Бомбовые налеты самолетов ЦРУ приносили желаемый эффект в Гватемале. Они символизировали решимость Вашингтона свергнуть Арбенса, а из-за предполагаемого воздействия на него и его сторонников их стали называть "сульфато-слабительными". Затем, в течение нескольких часов 21-22 июня, силы "сульфато" были уничтожены. Один самолет был выведен из строя огнем с земли, другой упал, а еще два были вынуждены сесть в Мексике после бомбардировки приграничного города. Осталась лишь пара самолетов - недостаточно для поддержания темпов операции.

"Воздушная мощь может сыграть решающую роль", - сообщали ему в срочном телеграмме 23 июня люди Аллена, находившиеся на месте событий.

Через несколько часов Аллен был в Овальном кабинете. Он объяснил ситуацию и попросил Эйзенхауэра санкционировать немедленную переброску нескольких самолетов ВВС в Никарагуа, где диктатор Анастасио Сомоса освободит их для использования в PB/Success. Когда он закончил, Генри Холланд, юридический советник Госдепартамента, представил противоположную точку зрения, утверждая, что дальнейшие бомбардировки нарушат международное право и будут способствовать антиамериканизму. Эйзенхауэр принял решение в пользу Аллена, и самолеты были развернуты. Позже он говорил одному из своих близких военных товарищей, генералу Эндрю Гудпастеру, что это был легкий выбор.

"Если вы в какой-то момент встали на путь насилия или поддержки насилия, - сказал он, - то вы обязуетесь довести дело до конца, и уже поздно передумывать".

Усиленная новыми самолетами, кампания Аллена против Арбенса активизировалась. Высшее военное командование Гватемалы, поняв широкие намеки посла Пеурифоя, осознало, что за нападением стоят Соединенные Штаты, и не успокоится, пока Арбенс не уйдет. 27 июня военачальники предъявили Арбенсу так называемый "окончательный ультиматум". Через несколько часов он выступил по гватемальскому радио с заявлением, что принял "печальный и жестокий приговор" и сдается "непонятным силам, которые сегодня угнетают отсталый и колониальный мир".

После этого Арбенс пешком отправился из президентского дворца в расположенное неподалеку мексиканское посольство, где ему было предоставлено убежище. После короткого перерыва его преемником стал полковник Кастильо Армас, выбранный ЦРУ "освободитель". Первыми его действиями стали роспуск Конгресса, приостановление действия конституции, лишение трех четвертей населения избирательных прав путем запрета на участие в голосовании неграмотных и отмена закона о земельной реформе, вызвавшего гнев компании United Fruit. Десять лет демократического правления, первого в истории Гватемалы, закончились.

"Сердечно поздравляю с результатом", - написал Виснер в телеграмме своим подчиненным. "Великая победа одержана".

Вскоре после этого, как и после триумфа в Иране десятью месяцами ранее, Эйзенхауэр пригласил воинов-победителей посетить его и рассказать о том, как они осуществили свой переворот. Группа была препровождена в небольшой театр в Восточном крыле. Там их ждали не только Эйзенхауэр, но и Фостер, члены Объединенного комитета начальников штабов и еще около двух десятков высокопоставленных лиц, включая вице-президента Никсона и генерального прокурора Герберта Браунелла. Все были заворожены их выступлениями. Когда они закончили, Эйзенхауэр пожал всем руки, оставив последнее рукопожатие для Аллена.

"Спасибо, Аллен, и спасибо всем вам", - сказал он. "Вы предотвратили появление коммунистического плацдарма в нашем полушарии".

Некоторые высказывали сомнение. "Аргумент коммунистов о том, что "оккупанты" и "империалисты-янки" [стремятся] уничтожить аграрную реформу, представляется наиболее опасным не только для потребления в Гуате, но и для воздействия во всех странах мира, где вопросы аграрной реформы имеют жизненно важное значение, включая Латинскую Америку, Азию, Африку, даже некоторые европейские страны", - докладывал Аллену командный пункт в Опа-Локке. "В связи с этим рекомендуем Вам предложить Государственному департаменту принять немедленные контрмеры".

Аллен довел это сообщение до Фостера, и они пришли к выводу, что лучшей "контрмерой" будет неискренняя речь Фостера. Он произнес ее по национальному радио и телевидению 30 июня, на следующий день после того, как капитулировали последние проарбензовские силы в Гватемале.