— Мне жаль, сэр, — сказал Чарльз.

— Не стоит извиняться. Не имело бы значения, если бы я находился там. Пока кто-нибудь из европейцев не решит избавить мир от Шастеля, нам всем придется обходить его стороной. Я бы очень удивился, если бы он решил поиграть с нами в мяч.

— Он не антиомега, — сказала Анна. — Он антимаррок.

Чарльз объяснил ссылку, и его отец весело рассмеялся. Некоторые люди могли бы подумать, что он не зол, и были бы неправы.

— Я полагаю, что оба варианта верны.

— Почему бы тебе не убрать его? — внезапно спросил Ангус.

— Это не мое дело, — ответил Бран. А затем добавил, доказывая, что уже думал об этом: — И мне также пришлось бы заняться Европой. У меня и так полно своих забот. Мне больше не нужно. Ты ищешь работу, Ангус?

— Черт возьми, нет. — Вожак стаи Изумрудного города одобрительно ухмыльнулся.

— В любом случае, я не смог бы сразиться с Шастелем. Но твой сын — мерзкий, бешеный ублюдок. Я видел, как он дрался раньше, когда был в ярости. Ему потребовалось всего две минуты, чтобы уложить Шастеля на землю.

— Чарльз всегда дерется быстро, — сказал Бран. — Самые серьезные драки всегда проходят так. Мы не кошки, чтобы играть со своей едой. — Чарльз услышал, как его отец глубоко вздохнул, когда сменил тему. — Итак. Твоя работа, Чарльз, как я понимаю, заключается в том, чтобы найти вампиров, которые убили бедную Санни. Устрани их и выясни, кто их нанял. Завтра веди дела как обычно и помни, что европейцы могут отказаться от нашей помощи, но выслушают то, что ты предложишь. И мы поможем им, чем сможем. Это единственное, что в наших силах. И не позволяй Дане заставить тебя убивать тех, кого ты не хочешь.

— Она нарушила свое слово, — настаивала Анна.

— Мы не можем это доказать, — ответил Бран.

— Что происходит, когда фейри нарушает свое слово? — спросил Чарльз. — Я только слышал, что они этого никогда не делают.

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Бран. — Я не фейри, и мы не можем винить фейри за то, что они хранят свои секреты. Я никогда не знал фейри, которая нарушила бы свое слово. Согнула его, скрутила в крендель, да. Но чтобы нарушила, нет. Я бы ожидал, что ее поразит молния. Поскольку этого не произошло, твое предположение совпадает с моим. — Он помолчал. — Будь осторожен. И может, тебе стоит надеть свое распятие и найди что-нибудь, что подошло бы Анне. Это не надежная защита, но она полезна, когда имеешь дело с вампирами.

И он повесил трубку.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Анна, — я немного разочарована. Думала, он все знает.

— Не все, — признался Чарльз. — Просто очень хорошо притворяется, что он всезнающий.

— И любит импровизировать, — добавил Ангус. — Хотя я никогда по-настоящему не ловил его на этом. — Он помолчал. — Я думаю, что он мог бы быть той самой молнией. Надеюсь, я буду там, чтобы увидеть это.

Чарльз зевнул.

— Итак, завтра еще одна встреча. Я расскажу о некоторых наиболее креативных вещах, которые маррок приберег напоследок, а затем завершим переговоры, которые сейчас бесполезны.

— Смерть Санни, — сказала Анна. — Неправильно то, что ее смерть может быть полезной для нас, но она стала бы хорошей причиной досрочно закончить встречу.

Ангус кивнул.

— Это никого не одурачит, все знают, что сделал Шастель, но позволит нам сохранить лицо.

***

Анна зарылась под него и заворчала, и Чарльз засмеялся, когда холодные пальцы добрались до него.

Он перекатился на нее, и она счастливо вздохнула, ее глаза приоткрылись и блеснули в темноте гостиничного номера.

— Ну, привет, — пробормотал он волчице Анны. — Оборотни — теплокровные. Очень теплокровные. Мы не мерзнем и не засовываем замерзшие пальцы туда, куда не следует.

Она пару раз моргнула.

— Тепло, — сказала она хриплым голосом.

— Да, — ответил он. — Но ты могла бы натянуть одеяло до того, как так сильно замерзла.

Она приподнялась с матраса и крепко поцеловала его, обхватив руками его челюсть.

Не прерывая поцелуй, Чарльз перевернулся, пока она не оказалась сверху. Волчица Анны иногда делала вещи, которые Анне были неприятны. Он научился приспосабливаться к этому и поэтому всегда старался убедиться, что, если Анна не была главной, то оказывалась сверху. Если она просыпалась под ним, то могла запаниковать.

Он не мог общаться с волчицей Анны так, как мог разговаривать с братцем волком. Она выходила, когда Анна спала, и обычно говорила предложениями из одного слова.

Она ущипнула его за ухо, потянув за янтарные серьги, которые купила для него.

— Осторожно, — предупредил Чарльз. — Мне нравятся эти серьги.

Он провел руками по ее пояснице, и она выгнулась ему навстречу со счастливым стоном. Он позволил ей немного поиграть, прежде чем поймать ее руки.

— Привет, леди-волчица, — произнес он, затаив дыхание. — Нам нужно разбудить твою вторую половину, прежде чем мы продолжим. — Он не представлял, как много Анна знала о том, что ее волчица вытворяла в такие моменты. Но ему казалось неправильным делать что-то серьезное, пока не убедился, что Анна знает, что задумала ее волчица.

Она уставилась на него, и по ее глазам увидел, как произошла перемена.

Ослепительно голубые глаза потеплели до карего цвета за несколько ударов сердца.

Анна, казалось, не удивилась, обнаружив, что лежит на нем, просто улыбнулась и закинула руки ему на плечи.

— Все в порядке? — спросил он.

В ответ Анна шевельнула бедрами и толкнулась вниз. Он застонал от неожиданно агрессивного движения. Волчица делала подобные вещи, но Анна обычно вела себя более сдержанно. Она задала жесткий и быстрый темп, и он позволил ей всё.

— Я просто лягу на спину и подумаю об Англии, — фыркнул он, чтобы ее рассмешить.

Это обернулось против него, потому что она приподнялась, а затем остановилась, зажав его бедра ногами.

— Если ты думаешь об Англии, — заявила она, — значит, я делаю все неправильно.

И сделала несколько вещей, которые сразу отключили его мозг.