– Конечно, – ответил Керен.

Тризис и Девенис тоже выразили свое согласие, и Лиссал благосклонно им кивнула. Ее улыбка заставила меня поежиться. Лиссал повернулась ко мне:

– Найди управителя, Головастик. Пусть он приготовит приказ о назначении сирсилва Керена. Позаботься также о том, чтобы целителю и его семейству были отведены подобающие покои. Подойдут, пожалуй, апартаменты бывшего секурии, поскольку новый начальник стражи поселился в комнатах Икаана. – Не обращая внимания на мое изумление, она обратилась к Керену, положив руку на живот: – Как ты видишь, я ношу наследника трона Брета. Мне понадобится помощь умелого целителя.

Я снова начал дышать свободно. Конечно, мне следовало догадаться: Лиссал хотела заполучить силвацелителя для себя, злотому готова была предложить ему лучшие комнаты во дворце. Керену и его семье опасность не грозила – по крайней мере в ближайшее время.

Керен низко поклонился:

– Это честь для нас. Позволишь ли ты нам также помогать обычным горожанам?

– Несомненно! Как властительница Брета разве могла бы я отказать в такой просьбе? Однако помни, что в первую очередь ты должен заботиться обо мне… и о властителе, конечно. А теперь мой конюший, Головастик Паучьиножки, позаботится о вас. Он почти не говорит, но все понимает. Боюсь, он несколько туповат.

Не обращая внимания на колкость, я распахнул перед семейством дверь.

Знаком показав, что им надлежит следовать за мной, я направился к кабинету управителя. По дороге Керен вежливо спросил меня:

– Позволь поинтересоваться, сирконюший: не обладаешь ли ты Взглядом?

Я покачал головой.

– Нет, – достаточно спокойно произнес я, хотя сердце мое отчаянно заколотилось. – Что заставляет тебя думать, что дело может обстоять так?

Керен помедлил, потом пожал плечами:

– Правители – или их супруги – часто используют обладающих Взглядом как своих ближайших помощников.

– В Бретбастионе нет ни одного обладающего Взглядом.

– Ах… моя жена будет счастлива об этом узнать. Она… ээ… просит нас улучшить ее внешность, знаешь ли. Однако мы любим ее такой, какова она есть, поэтому ограничиваемся тем, чтобы избавить ее от седых волос и морщин. Только все равно она ужасно не любит встречаться с обладающими Взглядом, потому что магия их не обманывает.

«Только на меня это не распространяется», – подумал я уныло. Ято как раз только магию и видел; понастоящему разглядеть то, что под ней скрывалось, мне удавалось плохо.

Замечание Керена казалось вполне невинным, но все же заставило меня задуматься. Не чувствовал ли он чегото, говорящего о наличии у меня Взгляда? А может быть, такой способностью обладала его жена? Однако если это было так, как могли они спокойно согласиться остаться при дворе, вместо того чтобы разоблачить Лиссал? Или именно это они и собирались сделать, как только представится возможность?

Я думал и думал, пока не решил, что веду себя как параноик. Ничто в поведении Керена и его семейства не говорило о страхе. Ничто не говорило о том, что, встретившись с Лиссал, они испытали шок. Так почему я чувствовал такое беспокойство? В конце концов я решил, что смущает меня поведение Керена. Любое его движение свидетельствовало о несгибаемой целеустремленности. Когда он заговаривал со мной, мне хотелось опустить голову, чтобы защитить горло. Когда он подходил близко, мне казалось, что все мои перья встают дыбом. Не тот это человек, которому безопасно противоречить, решил я.

Мы дошли до кабинета управителя, и я оставил там семейство Керена, а сам отправился, чтобы заняться его размещением. На помещения во дворце всегда был большой спрос, и ктото уже поселился в апартаментах секурии, как только стало известно о его кончине. Мне пришлось выселять новых жильцов, и это им не понравилось; поэтому в кабинет управителя я вернулся не сразу.

Семейство ожидало меня в приемной; их дела с управителем были уже закончены. Дочь Керена, надутая и скучающая, сидела, сняв туфли и шевеля пальцами ног. Когда я улыбнулся ей, она раздраженно посмотрела на меня и поспешно сунула ноги в туфли. То, что я видел за пеленой магии, говорило о непривлекательной внешности и недовольной гримасе, которая, похоже, не сходила с ее лица.

– Как можно понять по татуировке у тебя на ухе, – сказал Керен по дороге в их новые покои, – ты с Цирказе. Давно ты тут?

Я покачал головой.

Он озадаченно посмотрел на меня, как будто чтото во мне его тревожило. На мгновение мне показалось, что он собирается высказать вслух свои сомнения или попросить у меня объяснений, но он передумал. Еще более растерянный, чем раньше, я гадал, какой мой поступок вызвал его подозрения.

Мы добрались до апартаментов бывшего секурии, и я распахнул дверь перед Кереном и его семейством. Когда мы вошли, Тризис ахнула. Роскошь убранства была поразительной даже для того, кто, как я, вырос во дворце суверена Цирказе. Прежний секурия был охотником, и пол представлял собой мозаику из различных сортов цветного дерева, изображающую охотничью сцену с людьми, собаками, загнанной дичью и пронзенными стрелами фазанами; не могу сказать, чтобы мне это так уж нравилось. Стены приемной покрывали барельефы на фарфоровых панелях, изображающие нагих женщин в соблазнительных позах.

– Ах, – обратился Керен к Тризис, – это очень поможет нам, если потребуется помощь в изучении женской анатомии.

Девенис спрятала усмешку. Тризис фыркнула:

– И по чьему вкусу тут все разукрашено? – спросила она меня, обводя рукой стены. Было ясно, что она не одобряет увиденного. – Властителя?

Я пожал плечами; я знал, что вкус властителя иной: из покоев Лиссал я видел часть его апартаментов, полных мраморных статуй обнаженных мужчин и очаровательных мальчиков.

– Эй, вы бы на это поглядели, – раздался голос Девенис из спальни. – Тут на потолке…

– Не думаю, чтобы стоило углубляться в детали, дорогая, – поспешно остановила ее Тризис. – Я могу себе представить…

Я сообщил все, что им нужно было знать о распорядке во дворце; когда я закончил, Тризис спросила:

– Ты не думал о том, чтобы обратиться к целителю по поводу затруднений в речи, сирконюший? Если причина носит физический характер, может быть, нам удалось бы тебя вылечить. Не хочешь ли, чтобы мы тебе помогли?

Ее доброта причинила мне боль. Мое молчание могло убить этих людей: они ведь не знали, что столкнулись с дунмагией. Керен и Девенис могли подвергнуться осквернению в любой момент, когда этого пожелает Лиссал.

И все же я молчал, опустив голову.

– Если мы тебе понадобимся, – сказал Керен, – тебе будет достаточно попросить.

Я кивнул, чувствуя себя червяком, ползучим ничтожеством.

Когда ночами мне не спалось, я бродил по дворцу. Стражники – а они стояли у каждой двери – меня, конечно, знали и никогда не останавливали. Моя свобода была следствием решительного заявления Лиссал о том, что я могу ходить куда захочу; его вызвал глупый случай: я не смог выполнить одно из ее приказаний, потому что меня задержал стражник. С тех пор я мог бывать в любых помещениях, от которых у меня были ключи, а ключи Лиссал были в моем распоряжении.