Юви. Особенно Юви. Когда Юви только появилась в их доме, разве не ходила Лали за ней по пятам? Разве не была бесконечно благодарна за свое спасение? Разве не считала ее примером для подражания?

Юви могла быть веселой и озорной или грустить, сидя у окна и вглядываясь вдаль. В каждой семье Ремесиса ей были рады. Она ходила среди народа, как обычная мартимьянка, играла с детьми на улицах, а потом появлялась в прекрасных нарядах под руку с Виктором, выполняя роль правительницы. Она была хорошей правительницей, и Лали ее очень любила. Но что же случилось? Возможно ли, что груз власти оказался сильнее?

Лали чувствовала на сердце тепло: хороших моментов было куда больше, чем тех, что отравляли душу. И даже демон… демон, которого следовало ненавидеть. «Береги свое сердце, держи его на замке, от которого нет ключа».

Лали поднималась все выше и выше, Киноварь болталась у нее за спиной, поддерживаемая тенью. Да, Лали запуталась, но на самом деле она никогда не желала никому зла и лишь хотела быть счастлива.

Серебристый свет коснулся ее лица, и она поняла, что плачет.

На девятом этаже Лали увидела последнюю лестницу, которая вела к выходу. Знание. Ей оставалось всего немного, но предыдущая лестница опустошила ее душу.

Как она завершила испытание, Лали и сама не могла бы понять, ведь сейчас в ней совсем не осталось любви. Чувства, переполнявшие прежде эмоции – все это осталось на лестнице. Может, она отдала их, как избавилась в самом начале пути от перстня Императора.

Лали точно знала, что, покинув этот каменный лабиринт, она оставит здесь часть своей души. Фениксы считали это игрой? А какой тогда была жизнь среди них? Сможет ли Лали… выжить?

Нет, если она будет такой, как прежде, то нет.

Она шагнула к последней лестнице, чуть поддерживая Кинову, которая так и не пришла в себя. Тень все еще окутывала их двоих, и Лали была ей благодарна.

Настало время выйти на свет.

Настало время принять себя и свою силу.

Настало время восстановить справедливость даже ценой собственного счастья. Есть вещи гораздо важнее глупой детской влюбленности.

Лали вцепилась в перекладины лестницы, которая сверкала на солнце, будто зеркальная. Знание.

Лали знала, что ей делать.

Третья стоянка. Золотая цикада

– Сколько еще мы будем играть в эту бессмысленную игру, или ты уже ответишь на мои вопросы? – раздраженно сказал Виктор, глянув исподлобья на Бога Смерти. Виктор не знал, сколько месяцев или лет потерял, сидя тут и истекая кровью. Его раны заживали, но потом открывались снова. Царь Подземной столицы повернул голову в сторону лестницы, откуда пришел Виктор. С острых лезвий, которыми были усеяны ступени, стекала кровь. Но он все же добрался сюда, он не мог останавливаться. – Зачем? Зачем ты отдал нам свою дочь? Какой в этом был смысл?

Бог Смерти потер бороду и снова бросил кости, отпрыгнувшие в разные стороны, как два врага.

– Как только ты одержишь победу, Виктор, я отвечу на твои вопросы, – усмехнулся он. – Я уже говорил. Ты очень нетерпелив, а в нашем распоряжении целая вечность. Шахматы мудрых не терпят спешки.

– У меня нет вечности, – сквозь зубы процедил Виктор. – Я должен оберегать тех, кого люблю.

– Я тоже когда-то любил, вот только она не смогла полюбить такого, как я, – мечтательно проговорил Бог Смерти. – Я восхищался ею.

– Ты говоришь о матери Лалибэй?

– Можно сказать и так, – согласился сидящий перед ним бог.

– Хорошо. Назови свои условия, ведь я не найду Зеркало, пока не пройду врата твоего царства.

– Ты мог прокрасться, как вор, но решил идти прямиком ко мне, это похвально, Хранитель, – сказал Бог Смерти. – Вижу, ты так ничего и не вспомнил. Ладно, я отвечу на твои вопросы, но взамен ты отправишься на запад, к Движущимся Пескам, и принесешь мне оттуда золотую цикаду, которая хранится там среди прочих сокровищ.

– Зачем тебе это? Ты же правишь здесь, тебе не хватает драгоценностей?

Бог Смерти расхохотался так громко, что задрожали колонны на террасе.

– Я же не спрашиваю, зачем тебе Зеркало, Виктор.

– Но я этого не скрываю.

Бог Смерти провел рукой над игральной доской, и та обернулась зеркальной гладью.

– Нет, это вовсе не то зеркало, о котором ты мог подумать. Это зеркало добродетелей. Смотри, – и Бог Смерти склонился над поверхностью, позволяя Виктору увидеть на месте отражения черную кляксу. – Я давно растерял свои добродетели, ибо деструкторам сложно удержать в себе хоть что-то хорошее. Я не всегда был Царем и уж тем более Богом. Однако в своей земной жизни я разрушил себя настолько, что оказался здесь. Мне поручил заботу об этом мире сам Хранитель Имгэ… Журавль. Возможно, он увидел во мне то, что я не вижу до сих пор, а это зеркало – мое наказание.

Виктор вздрогнул и уставился на Бога Смерти. Он не мог помнить всего, что было заключено в памяти Журавля, а чаще и вовсе старался не выпускать его на свободу.

– Сейти, так ее звали. Когда я услышал, что ей ищут жениха, то, конечно же, явился за ней. Никто бы не посмел противиться мне, не после того как я подарил народу Фениксов «Песню». Хотел уберечь ее от всех, ведь несмотря на свою силу, она была так уязвима. А потом случилось непоправимое – Сейти сгорела в пламени, от нее ничего не осталось, даже духа. Только ребенок, который не дышал. И я отнес девочку тому, кто однажды был моим покровителем. Тебе.

На этот раз Бог Смерти не усмехался, он смотрел на Виктора, прожигая его взглядом угольно-черных глаз, в которых колыхался огонь.

– Я доверил тебе свою дочь, потому что знал, что только чистейший ремесис способен обуздать разрушение. Ты когда-нибудь думал, Виктор, откуда взялась твоя Тень? Откуда пришла деструкция? Хотел бы я это знать. Но думаю, это прекрасно известно тебе, пусть ты и не помнишь.

В памяти Виктора всколыхнулся и погас огонек. Эти воспоминания были такими далекими, даже нереальными…

– Тебе решать, что будет с моей дочерью, Хранитель, но сперва прошу тебя, принеси мне цикаду. Тогда мы сможем найти и твои воспоминания. Это важно для меня так же, как и для тебя. Отправляйся в путь, твоя лисица уже заждалась.

Одним взмахом руки Бог Смерти опрокинул зеркальную доску, выбросив Виктора за пределы своего города. Циара сидела в позе лотоса, устремив лицо к сумеречному небу без звезд и луны.

– Узнал что-нибудь? – спросила она, не открывая глаз. Потом зевнула и потянулась, разминая плечи и