А затем я снова плюхнулся на диван, схватил ойкнувшую Таню в охапку и приник к ее губам – безвольным, но таким сладким, таким желанным, таким… таким… это не сказать словами! Самым желанным сейчас губам в мире!

Она пыталась что-то сказать, даже вроде как отталкивала меня, лепетала что-то о том, что она замужем, что может кто-то прийти, что могут сейчас позвонить, что я сошел с ума, но… я уже не слышал ничего и ничего не воспринимал. Мои руки действовали будто сами по себе.

Я опрокинул Таню на спину, задрал юбку до пояса, лихорадочно сдернул с себя брюки, вошел в женщину, и… меня хватило секунд на пять, настолько сильно было мое возбуждение. Но я не остановился и продолжал делать свое «черное» дело.

Таня вначале лежала молча, и только глаза ее, широко раскрытые, огромные, как у лемура, блестели в свете фонаря, лучи которого влетали в комнату через неплотно задвинутые шторы.

В первый мой раз она глухо застонала, выгнулась всем телом, будто стараясь сбросить меня с себя, а когда я продолжил, не останавливаясь, врубаясь в нее, как отбойный молоток, – зашевелилась, начала тихо стонать, зажимая рот ладонью и закатывая глаза. Ее ноги обхватили мои бедра, и она стала вжиматься в мое тело, подаваясь навстречу при каждом моем движении, схватив меня руками за ягодицы, задавая ритм, настаивая на том, чтобы я двигался все быстрее и быстрее – хотя куда уже быстрее, я и так работал своим «хозяйством», как чертов дятел своим клювом!

Наконец она протяжно простонала-прорычала, дергаясь в моих руках, прерывисто, со всхлипом тяжело дыша. Я тоже кончил и опал на ней, будто из меня мгновенно выдернули позвоночник. Не помню, когда еще испытывал такое наслаждение от секса! Только с любимой женой, в самые первые наши встречи, когда мы еще не были мужем и женой, когда быт не влез в нашу жизнь и не свел постельные ласки к регулярным, очень приятным, но таким обыденным ежедневным упражнениям. Это было потрясающе и даже немного страшно. Неужели я способен на такое?! На такую страсть?! На страсть, сносящую разум, на страсть, толкающую едва ли не на преступление?! Ведь я фактически изнасиловал Таню! Замужнюю женщину, старшего лейтенанта милиции, прямо в ее кабинете! Кошмар! Как она это воспримет?! А если… нет, даже думать об этом не хочется! Скандал!

– Встань, мне тяжело! – Таня легонько толкнула меня в плечо, и я сел, поспешно натягивая на себя штаны.

Таня встала, подошла к тумбочке, что-то из нее достала – зашуршала бумага. Салфетки. Вытиралась? Наверное. Поправила юбку, одернула рубаху – фонарь позволял видеть почти все, что она делает.

Почему-то вдруг с досадой и удивлением подумалось: «Я даже не снял с нее трусики! Только сдвинул в сторону! Хорошо хоть не порвал! Ох, стыдобушка!»

Таня подошла ко мне, протянула белый квадратик:

– Вытрись. А то так и будешь ходить с мокрыми трусами. Ну ты и даешь… Ты что, год не трахался?

Мне вдруг стало неудобно – как она может так спокойно такое обсуждать? Я такое обсуждал только с женой, да и то она как-то стеснялась! А эта… женщина обсуждает все так, будто мы только что пили чай и я пролил его на столик из фарфоровой кружки.

Я тщательно обтерся, стыдясь того, что Таня стояла передо мной, смотрела, ждала, когда я это все проделаю. Потом забрала салфетки, сложила их в тесный квадратик, уложила в полиэтиленовый мешок.

– Потом выброшу. А то придут девчонки, а тут… палево!

Таня села на диван, закинула ногу на ногу, и мы молча сидели минут пять. Я сгорал от стыда, строя предположения о том, что она теперь думает обо мне. Женщины всегда были для меня загадкой. Любые – даже моя любимая жена, которую я, казалось, знал всю – от самого кончика большого пальца левой ножки до сладко пахнущей цветочным шампунем маковки головы, которую было так приятно гладить, пропуская меж пальцев темные шелковистые волосы…

– И что это было такое? – Таня провела рукой по волосам и еле слышно усмехнулась. – Что бы это ни было, оно было потрясающим. Уже и не помню, когда такое было! А может, и никогда.

– А муж? Он что? – не выдержал я, тут же обругав себя за длинный язык. Зачем мне это знать? Зачем напоминать о муже в такой момент?!

– Муж? Объелся груш… – снова смешок, уже грустный. – Да мы с ним уже давно охладели друг к другу. Секс редко – хорошо, если раз в месяц. То он на службе, то я на службе. Сам знаешь, какая у нас работа!

У меня тут же влез на язык новый вопрос, но я его удержал, – ну вот на хрена мне знать, были ли у нее любовники? Какое мне до этого дело?

– Нет, я ему не изменяла… до сих пор! – Таня покосилась на меня, блеснули кошачьим блеском глаза. – Просто живу, как все живут. Так, иногда фантазирую… наедине. Сама с собой! Развлекаюсь, типа… Я тебя не шокирую? Впрочем, как можно шокировать участкового? Небось такого навидался, мне и не снилось. Да и взрослые мы люди, а после того, что сейчас было… – она запнулась, – у нас уже и тайн-то в этом деле никаких не осталось! Я молодая здоровая женщина, мне хочется, да! Думаешь, только вам хочется, мужикам? Ох, нет! Ты бы слышал, что бывает, когда бабы соберутся вместе и подопьют… какими откровениями они делятся! Особенно наши бабы, в тесном кругу! Ай-ай! «Спид-Инфо» отдыхает! Сплошная Камасутра рязанского разлива!

– Так ты не удивилась, что я на тебя набросился? – снова не выдержал я, любопытство меня уже просто распирало. Откровенность так откровенность! Все равно пока делать нечего. – Мне казалось, ты была просто в шоке!

– Как это – не удивилась?! – Таня звонко, но негромко рассмеялась. – Вот от кого бы я не ожидала такого, так это от тебя! Тюха-матюха, смотришь и краснеешь, как мальчишка! Даже в вырез рубахи боишься заглянуть! А тут – как с цепи сорвался!

Меня снова покоробило – ну зачем так-то, все-таки таинство секса! Ох уж эти ментовские бабы! Матерятся не хуже мужиков, в морду могут заехать. И тем для них нет запретных – все перевидали!

– Да не обижайся ты, – после недолгой паузы бросила Таня. – Ты парень видный, красивый, на тебя все девчонки заглядываются!..

Вот те раз! Ни хрена себе! Не замечал, да!

– Жалеют тебя…

Вот не надо напоминать, а?!

– Говорят, ты бухать бросил. Даже я заметила – ходишь чистый такой, наглаженный…

Спасибо Сазонову! Пробовал протестовать, да он только послал! Штаны и правда – обрезаться можно, как наглажены. И вычищены.

– Светишься весь! Плечи – как у боксера! Задница твердая как камень!

Откуда про задницу знаешь?! А-а… вцеплялась же!

– И все остальное… твердое и горячее! Хи-хи…

Даже не переживает, что мужу изменила. Как чаю попила, а?! Неужели все женщины такие? Вроде Маша такой не была!

Хотя… как-то пришла, сидим, чай пьем, и она рассказывает: «Иду я в торговом центре, а навстречу мне моряк – молодой мужик в форме! Весь в каких-то значках, начищенный – как елочная игрушка блестит! Плечи такие могучие, лицо – как у скандинава. Волевое такое! Я смотрю на него и думаю: вот попался бы ты мне лет десять назад – вцепилась бы и никуда не отпустила!»