– Нет, ты мне была симпатична, Лиза. Вчера вечером мне казалось, что я тоже тебе небезразличен.

Дубровской же казалось, что со вчерашнего вечера прошла сотня световых лет и в ее галактике началась новая жизнь.

– Ты для меня всегда останешься убийцей, – с отвращением произнесла она. – И мне искренне жаль, что присяжные тебя оправдали.

Он скривил губы:

– Полегче на поворотах, милая. Не бери на себя роль судьи. Положа руку на сердце, можешь ли ты отказаться от своей профессии ради призрачной справедливости? Ну, подумай, кому она сейчас нужна? Песецкая не скажет тебе спасибо. Она умерла, и я помог ей сделать это так, как она желала. Тебе жаль пустую квартиру, которую в случае, если бы меня осудили, забрало бы государство? Ты сочувствуешь павлину Непомнящему? Так у него уже давно другая женщина, которая появилась в его жизни еще до смерти Вероники. Не лучше ли оставить все, как есть?

Дубровская почувствовала вдруг невероятную усталость, словно ей на плечи положили страшный груз.

– Мне нужно идти, – сказала она, вставая.

Он посмотрел на нее сочувствующе:

– Тебе неплохо бы отдохнуть. Честно говоря, ты выглядишь не очень.

– Если у меня обнаружат смертельную болезнь, я сообщу тебе, – с претензией на остроумие сказала она. Ей было совсем не смешно.

– Без шуток. Сходи к врачу, – посоветовал он.

– С некоторых пор я не доверяю врачам, – сказала она и пошла прочь...

Андрей появился на пороге вечером с дорожной сумкой в руке и с букетом ромашек.

– Это на всякий случай, если ты скажешь, что тебе надоели розы, – объяснил он.

Лизе и в самом деле не нравились те огромные букеты, которые он преподносил ей на значимые даты. Это были внушительные охапки орхидей, роз и стрелиций в дорогом оформлении, которые едва помещались в вазу и могли стоять только прислоненные к стене. Дубровской казалось, что такие букеты уместны только на юбилеях и похоронах, но Андрей продолжал их дарить ей с завидным упрямством. Должно быть, он считал, что женщины в цветочном магазине сочтут его жмотом, если он приобретет у них букетик фиалок или желтые тюльпаны, отвергнув упаковку и всякие замысловатые штучки в виде искусственных бабочек, деревянных божьих коровок и прочей чепухи, которыми принято наполнять женские букеты. Поэтому ромашки в его руках были событием значимым.

– Неужели ты нарвал их сам? – настороженно спросила Дубровская. В случае утвердительного ответа она готова была забрать назад все свои обвинения в его адрес. Он определенно еще не утратил черты романтика.

– Нет, я купил их в магазине, – развеял он ее мечты. – Мне сказали, что их вырастили в Голландии. Между прочим, они стоили мне уйму денег.

Елизавета вздохнула. Перед ней был ее муж, а не некто, очень на него похожий, явившийся только для того, чтобы сбить ее с толку. Но в этом его постоянстве не было ничего ее раздражающего. Это был Мерцалов, которого она знала как облупленного. Она не ждала от него сюрпризов, и именно это ей нравилось в нем сейчас больше всего.

– Ну, как проводила без меня время? – спросил он с улыбкой.

– Нормально, – уклончиво ответила она. «Всего лишь раз собиралась тебе изменить, но из этого ничего не вышло, чему я сейчас безумно рада».

– Ты мне кажешься больной.

Похоже, все вокруг сговорились сообщать ей, что она плохо выглядит.

– Я немного устала.

– Опять твой процесс?

– Да.

– Скоро он закончится?

– Он уже закончился.

– Вот как? Надеюсь, этого прохвоста посадили?

Теперь Елизавета не стала спорить с ним насчет справедливости некоторых формулировок.

– Нет, присяжные вынесли оправдательный вердикт.

Андрей присвистнул:

– Вот как? Неужели я насчет него ошибался?

– Ты не ошибался. Ошиблись присяжные. Да и я тоже.

У нее не хватило смелости изобразить на своем лице победную улыбку.

– Во всяком случае, у нас есть повод отпраздновать твою победу, – сообщил Андрей, выуживая из сумки бутылку «Кристалла».

– Ох, нет, – покачала головой Лиза. – Боюсь, ты меня разбалуешь. Кроме того, это не столь уж значительный повод.

Она не могла признаться Андрею, что уже пила за свою победу вчера вечером. Кажется, тогда они еще произносили тост за дружбу, которая за одни сутки успела трансформироваться в ненависть. Забавная штука жизнь!

Лиза принялась разбирать сумку Андрея, откладывая в сторону то, что нуждалось в стирке. Ей важно было занять себя чем угодно, только бы не отвечать на вопросы мужа. Она и вправду была сегодня тиха и покладиста, что могло показаться подозрительным. Кому, как не Андрею, было знать, что его жена не отличается послушанием. Вдыхая знакомый запах мужского одеколона, Лиза чувствовала, что успокаивается, и постепенно ее хаотичные мысли выстраиваются в стройную вереницу. Ее муж дома, и это ощущение, едва ли не первый раз в ее жизни, придало ей сил и спокойствия.

Она загрузила стиральную машину, заварила мужу чай, испытывая удовольствие. Ей было приятно находиться дома, среди знакомых вещей, сидеть на стуле в собственной кухне, подложив под себя ногу. Андрей пил чай с бутербродом, сооруженным наспех из того, что оказалось под рукой, а она рассматривала его лицо, отмечая про себя, что он выглядит усталым. Под глазами у него наметилась тоненькая сеточка морщин, а на висках проявились первые признаки седины. Сердце сжала непонятная грусть. Ей вдруг показалось, что прошли века с того момента, когда она смотрела на него вот так, тепло и сочувственно. В гонке за синей птицей удачи она проводила дни, месяцы, годы, возвращаясь домой только для того, чтобы отдохнуть и снова ринуться в бой. Стоили ли ее профессиональные победы того, что их отношения покрылись корочкой холодного льда непонимания? Особенно ее последняя победа... Лизе не хотелось сейчас думать о том, что в этот момент делает Виталий. Должно быть, весело проводит время со своей подружкой, посмеиваясь над тем, как ловко им удалось провести адвоката. Она была лишь пешкой в их игре. Теперь они получат, что хотели: квартиру, машину, дачу; право жить и наслаждаться жизнью. Лизу не успокаивало даже то, что покойная Вероника ничего не имела против такого финала. Зло должно быть наказано. Во всяком случае, все рассказанные ей в детстве сказки утверждали именно это...

* * *

...Президент адвокатской палаты никак не мог взять в толк, чего хочет от него эта странная взволнованная женщина с удостоверением адвоката в руках.

– Мои поздравления, – бормотал он, выслушав ее сбивчивый рассказ о какой-то победе в областном суде. Не было решительно никаких оснований говорить об этом с таким потерянным выражением лица. – Вы победили, и это прекрасно. Вы хотите, чтобы мы написали об этом в «Адвокатском вестнике»?