Правая грудь девушки виднелась из-под расстегнутого домашнего платья, левая обрисовывалась под шелковой материей.

Аббу почувствовал странное беспокойство; потом безумный порыв к убийству охватил его мозг. Он бросился в комнату с поднятым кинжалом.

Но рука его тихо опустилась, не причинив зла. Молодая девушка посмотрела на него таким неземным, таким кошмарным взглядом…

— Кто ты? — спросила она.

Он не знал, что Ивонна сошла с ума. В эту минуту она начала смеяться. И он понял.

— Хорошо! — сказал он. — Она неопасна.

— Кто ты? — спросила еще раз Ивонна.

— Никто! — отвечал он.

Аббу повернулся к ней спиной и вышел из комнаты.

Минуту спустя, он снова вошел. Но на этот раз он бесшумно пополз, стараясь не попадать в поле зрения Ивонны. Пробираясь от предмета к предмету, он дополз до огромной кровати, обогнул ее, и съежившись, спрятался весь за креслом, которое наполовину прикрыто было роскошной драпировкой.

Весь день Ксаверия не появлялась в комнате. Около полудня Фелиси пришла за Ивонной и до вечера мулат оставался один в доме Коиноса. Так как, уходя, Фелиси заперла двери, то Аббу мог поразмяться.

Он все перерыл и между прочим нашел флакон, который он открыл и, понюхав, узнал, что это был наркотик, который он видел у Киппера. Он положил флакон в карман.

Вечером, когда зажглись электрические лампы, Космополис, по обыкновению, погрузился до уровня почвы. Аббу решил, что теперь Ксаверия не замедлит придти.

И он ждал и ничто, даже дыхание, не могло открыть его присутствия тому, кто уселся бы в кресло.

Девять часов пробило на электрических часах, когда вошла Ксаверия. Она сияла радостью, счастьем, силой.

Под легким покрывалом лицо ее пылало красотой, а под шелковой одеждой линии тела виднелись во всей полноте своего великолепия.

За Ксаверией вошла Фелиси. Она сказала:

— Ивонна уже спит. Я буду спать с ней в комнате Алкеуса.

— А я в комнате Коиноса! — сказала Ксаверия, с выражением торжества, которое не умалялось ни сожалением, ни угрызениями совести, ни даже воспоминанием.

Ах! У нее был теперь ее Лео! Она отдалась ему в минуту безумного счастья, вечером этого памятного дня!.. Разве Коинос и Алкеус когда-нибудь существовали?.. Влюбленная, торжествующая любовница; в ее голове было только одно имя, одна любовь в сердце, один поцелуй на устах: имя, любовь, поцелуй Лео Сэнт-Клера Никталопа!

— Оставь меня, Фелиси, оставь меня!.. Мне необходимо быть одной, вытянуться; забыться во сне… Следи хорошенько за бедной Ивонной… Я усну, как убитая, от счастья, ты понимаешь?.. Прости меня. Я чувствую себя чудовищно эгоистичной. До завтра! Завтра…

Фелиси рассмеялась милым смехом, бросила забавным тоном «спокойной ночи», и дверь захлопнулась за ней.

Но прежде чем дверь закрылась за Фелиси, вошел человек, и незамеченный Ксаверией, он проскользнул за драпировки, спускавшиеся с полукруга, подвешенного над диваном.

Этот человек был никто другой, как Сэнт-Клер Никталоп.

Спрятавшийся за креслом Аббу ничего не видел.

Ксаверия тотчас же стала раздеваться. Она быстро с этим покончила. Она носила только легкий плащ над таким шелковым пеньюаром, который был стянут в талии широким кушаком.

Открыв одеяло, она скользнула в кровать с блаженным вздохом, вызванным приятным чувством свежего белья на теле, так долго заключенном в ткани.

Она протянула прелестную, голую ручку, тронула кнопку и комната оказалась освещенной только маленькой электрической лампочкой-ночником, которую закрывала шелковая ширмочка.

И чудное создание, опьяненное страстью и любовью, девушка, ставшая женщиной, уснула…

Прошло четверть часа.

Царствовала полнейшая тишина, в которой слышалось только легкое дыхание спящей.

И вдруг послышался шелест, как будто змеиной чешуи, глухой шорох раздвигаемой толстой матери… Перед постелью вырос человек… Аббу!

Он посмотрел на спящую молодую женщину. Он насытил свои взоры этой спокойной красотой, которую смягчали сон и сновидения… Вдруг мулат вздрогнул. Рука, державшая флакон, нервно затрепетала. Глаза расширились в экстазе… Весь пыл его молодой крови прилил к вискам…

Он сделал шаг…

И внезапно почувствовал прилив ярости… Нет! нет!.. — прошептал он. — Скорее убью ее!.. — Кинжал его блестел за поясом; он протянул к нему руку… его нервная рука сжала рукоятку…

Драпировки за диваном зашевелились, но Никталоп не вышел из-за них.

Улыбаясь какому-то видению славы и любви, Ксаверия спала. Она спала сном человека, который бодрствовал трое суток среди самых трагических, самых волнующих событий.

Она сделала во сне движение; провела левой рукой по лбу; склонила голову и обнаружила чудную линию шеи.

Но этот бессознательный жест нарушил очарование. Опомнившись, Аббу подскочил и упал всей своей тяжестью на тело Ксаверии, которая внезапно проснулась и хотела закричать, но ее собственная рука, которую прижимала ко рту какая-то железная рука, помешала ей. Она почувствовала резкий запах, проникавший в ее мозг, и упала под бременем какой-то тяжести, которая уничтожала ее…

Тонкий и нервный Аббу обладал стальными мускулами.

Он завернул неподвижное тело в меха, связал его длинным шелковым поясом и взвалив Ксаверию на плечи, уверенными шагами вышел из комнаты.

В эту минуту драпировки раздвинулись, из-за них вышел Никталоп и стал прислушиваться. Он услышал, как где-то закрылась дверь. Тогда он вышел в свою очередь. В столовой он остановился; тотчас же из темного угла показался Банко.

— Он прошел здесь? — спросил повелитель.

— Да.

— Я пойду за ним… Ты слушай!

Быстро он отдал приказания, которые кончил следующими словами:

— В комнате Ивонны ты найдешь такой же кушак… Торопись… Я оставлю за собой двери открытыми.

И он бросился в переднюю, потом по винтовой лестнице, по которой сошел Аббу.

Маленький авион Киппера находился на террасе дома, в котором жил Макс Жоливе. Он помещался в чем-то вроде ямы, устроенной в террасе. Крышка этой ямы, которая могла подниматься и опускаться, образовала пол террасы.

Но дом Киппера занимал Макс Жоливе. Спит ли он? Если да, то Аббу мог рассчитывать на успех… А если Макс не спит? Раздумывая таким образом, он подошел к двери и остановился.

Потом он привел в действие механизм. Бесшумно, как всегда, дверь отворилась.

Аббу был в передней.

Он пошел прямо к коммутатору; который приводил в движение трап.