бумажки нашли, раньше, я слышал, тут только ленивый не мог что-то провезти. А теперь тащить через границу хлопотно, попадёшься — пропали денежки, проще сюда оборудование принять да краску, к фальшивкам это не приведёт, даже если контрабанду накроют.

— Интересный взгляд на вещи, — Меркулов нахмурился. — Вы, товарищ Травин, это так рассказываете, будто сами участвовали.

— С такими деньгами, стал бы я начальником почтамта работать, да в избе жить, — Сергей усмехнулся. — Ну что, товарищ начальник экономического отдела, я могу быть свободен?

— Нет, а вот товарищ Меерсон может идти.

Замдиректора тяжело поднялся.

— Это катастрофа, — подавленно произнёс он.

— Вечером жду отчёт, — кивнул Меркулов. — Что найдёте, сразу ко мне. И чтоб никто ни слова.

Меерсон вышел, чекист посмотрел на Травина.

— Черницкая сдала? — спросил тот.

— Скрывать не буду, Елена Михайловна — наш секретный сотрудник, так же, как и вы с этого момента.

Сергей поморщился. То, что он спал с сотрудником ГПУ, Сергея не волновало, а вот то, что этот сотрудник на него доносил — очень даже. Слово «сексот» в конце 20-х годов уничижительного оттенка не носило, хоть и напоминало о царской охранке.

— Я своего согласия пока не давал, — сказал он.

— Так чего медлить, — Меркулов положил на стол портфель, достал картонную папку, раскрыл. — Травин Сергей Олегович, из крестьян, Сальмисский уезд Выборгской губернии, 1899 года рождения, всё правильно?

— Так и есть.

— Штабс-капитан Травин Олег Святославович кем вам приходится?

— Не знаю такого, — Сергей равнодушно пожал плечами, — отца моего звали Олег Силыч, батрачил на господ, а штабс-капитанов я только издали видал в Гражданскую. И в Карельскую, где я не в тылах околачивался, а белофиннов вот этими руками давил, среди них и полковники попадались.

— Браво, — Меркулов несколько раз соединил и разъединил ладони. — Отличный ответ. А фамилия Беленький вам знакома?

— Друг у меня был, товарищ Беленький, фотограф милицейский, так он сейчас в Рогожске начальником горкомхоза, можете справиться у него.

— Я бы спросил, но Иосиф Эмильевич членораздельно не изъясняется, с ложечки товарища кормят в психиатрической больнице. И что странно, когда ему показали потрет его лучшего друга Сергея Олеговича, обделался бывший начальник от волнения и потом не ел ничего два дня, только трясся, еле успокоили. Вы мне тут ваньку не валяйте, гражданин Травин.

— А вы мне не угрожайте, гражданин Меркулов, — Травин прикинул, сколько понадобится секунд, чтобы этого старичка насмерть угомонить и уйти незаметно. Выходило не больше трёх. — Не люблю я этого.

— К тому говорю, — чекист примирительно улыбнулся, — что вашу биографию мы досконально проверили, и никаких несоответствий не нашли, Травиных — их ведь по России многие тысячи, есть и полные однофамильцы, от случайных совпадений никто не застрахован. А значит вам, как лицу крестьянского происхождения и героического прошлого, у вас ведь крестьянское происхождение?

— Самое что ни на есть, — подтвердил Сергей.

— Так вот, вам отказываться от работы на органы не стоит. Опыт есть, и желание — иначе зачем отправили пакет с делами из почтамта. В Москве вы отличились с положительной стороны, Емельянов Василь Василич вас хвалит, по Рогожску о вас тоже отзывы имеются, вы там не в стороне стояли, хоть заслуги другим отдали. И здесь Сомова задержали, в темноту за ним полезли, значит, сочувствия к бандитам нет. Соглашайтесь, Сергей Олегович, если вам доносы претят — так ведь никто и не заставляет, вы мне для другого нужны. Я бы вас в оперсостав взял не раздумывая, но официально не могу, троюродный дядя друга вашего лично пометку в кадровый листок поставил.

— Раз ввязался, помогу, — согласился Травин. — Но потом увольте.

— Как изволите, — Меркулов убрал папку обратно в портфель. — В ближайшие день-два под удобным предлогом вызову вас к себе, там документы подпишете и содержание получите, если что по нашему делу узнаете, через Черницкую передавайте. Да не морщитесь так, Елена Михайловна сама до последнего тянула, вы тоже хороши, женщину пистолетом пугать. Подозревали, сознайтесь?

— Подозревал, — подтвердил Сергей. — Уж очень она к себе располагает. И что мне, просто наблюдать и докладывать?

— Делайте что считаете нужным. О том, что вы теперь наш сотрудник, — чекист поднялся, опёрся руками о стол, — никто не знает, ни другие отделы оперсектора, ни адмотдел, ни прокурор, только начальник и я, ну и ещё несколько моих сотрудников, которые с вами работать будут. Если милиционер подумает, что вы закон преступаете, он вас может пристрелить, следователь, если заподозрит, посадит в камеру, и выручать мы вас будем, только если это делу не помешает, вот в этом ключе и работайте. Кстати, как вы догадались, что Лакоба возможно совсем не тот, за кого себя выдаёт? Я ваш листок с интересом прочитал, но на объяснения вы поскупились.

— А это действительно так?

Меркулов рассмеялся.

— Подловили меня, Сергей Олегович. И всё же?

— Почтальонша сказала, что он писем не получает. Сами посудите, Кавказ, родня большая, и судя по фамилии, влиятельная, газеты-то я почитываю.

— Тут вы правы. Так это или нет, мы пока выясняем, но думаю, скоро узнаем, а пока к Лакобе не лезьте, и опасно это, и нам помешаете. Так что там с этой ресторацией, которая под столовую маскируется? Зря я вас при Меерсоне спросил.

Травин рассказал про визит Фомы в кредитный союз, имени Мухина не называл, и про свои догадки насчёт чемодана не рассказывал, а Меркулов не спросил. Только уточнил, не было ли внутри посторонних, и не заезжала ли ещё куда повозка.

— Тут вы, Сергей Олегович, на себя функцию органов охраны социалистического порядка взяли, — сказал особист, по лицу его было видно, что он этим не особо расстроился, — значит, я правильно вам работу предложил. Тот человек, что с бандитом был, пусть через вас сообщит, если они снова появятся. Обыскать бы этот подвал ещё раз, но думаю, ничего нового мы там не найдём, а шум поднимем. Свой следующий шаг продумайте, предупредите, и если поймёте, что сами можете не осилить, тут мы поможем.

Особист поднялся, собрался было уйти, но остановился у двери, словно вспомнив что-то важное.

— Вот ещё что. Сомова ночью Юткевич застрелил прямо в больнице, тот к нему в палату залез. Так что эта ниточка оборвалась, ищите другую. Лично я с покойным Лессером согласен, дело это, в камере, очень подозрительное, а в адмотделе явно крыса завелась.

Черницкой было не до секретных дел, первая операция, полостная, прошла удачно, Сомов толком ударить не смог, но задел артерию, Надя потеряла много крови, ей предстояла ещё как минимум одно хирургическое вмешательство, которое она, по мнению Черницкой, могла не