На этом обеде Морозов говорил о заслугах министра финансов в деле укрепления и роста отечественной промышленности. Особо подчеркнул, что процветанию промышленности содействовали принятые Витте протекционистские меры. Затем добавил: «И вот теперь, когда перед лицом всей Европы мы имеем это свидетельство нашего роста, мы встречаемся с постановлением сначала одного отдела, а затем и общего собрания Торгово-промышленного съезда, протестующим против этих мер. Не стану говорить о том, что съезд не аккредитован для того, чтобы рассматривать такие вопросы. Скажу, что самоё время, в которое заседает съезд, менее всего соответствует таким решениям».[276]

Иными словами, Морозов прилагал все усилия к тому, чтобы русская экономика продолжила победное шествие в гору. Ставил актуальные общественно-политические задачи и с честью их решал. На этом пути ему удавалось одолевать даже такие препятствия, которые могли показаться непреодолимыми, например, решение столь крупного органа, каким был Торгово-промышленный съезд. За его спиной стояла реальная сила русского промышленного капитала.

Наиболее заметным событием лета 1896 года была 16-я Всероссийская промышленная и художественная выставка. Это была первая выставка, пришедшаяся на правление нового императора — Николая II. Тем не менее она была тесно связана с правлением предыдущего царя, Александра III (правил в 1881–1894 годах). Именно он задумал провести крупный смотр достижений народного хозяйства. Главным устроителем выставки являлся министр финансов С. Ю. Витте. По замыслу Сергея Юльевича, выставка должна была продемонстрировать верность проводимой Александром III протекционистской политике. Ей надлежало отразить процесс быстрого оживления русской экономики. Поэтому на выставке прежде всего предполагалось показать крупнейшие достижения русской промышленности и, шире, отечественной экономики. Кроме того, большое внимание предполагалось уделить художественным произведениям отечественных мастеров: живописцев, скульпторов, архитекторов, фотографов.

Подготовка к столь значимому мероприятию началась задолго до его открытия. Савва Тимофеевич был назначен «членом высочайше утвержденной комиссии по заведованию устройством» выставки еще при жизни Александра III, 4 октября 1893 года. Видимо, именно тогда выставку было решено провести в Нижнем Новгороде. Впоследствии, уже после начала выставки, это решение вызвало в обществе массу нареканий. Так, Н. А. Варенцов рассуждал: «Правительство, желая устроить Всероссийскую выставку, долго не знало, на каком городе ему остановиться, но под давлением губернатора Баранова и председателя ярмарочного комитета Саввы Тимофеевича решило устроить в Нижнем Новгороде, и этот выбор был крайне неудачен. Савве Тимофеевичу было отлично известно, что удобной площади для выставки в Нижнем не имеется, что она потребует больших затрат для постройки гостиниц, ресторанов и других разных необходимых сооружений, да, кроме того, сама по себе ярмарка с каждым годом теряла свое значение… И Савве Тимофеевичу следовало бы указать правительству на неудобство открытия там выставки, но он этого не сделал, предполагаю, из-за своих эгоистических желаний: скорее выдвинуться и захватить орден». Но, по-видимому, у Морозова имелись очень веские основания для того, чтобы провести выставку именно в Нижнем Новгороде, и эти причины не имели ни малейшего отношения к его честолюбивым устремлениям.

С одной стороны, дело было как раз в том, что Нижегородская ярмарка в конце XIX столетия стремительно теряла былое всероссийское значение. Основные города России соединялись линиями железных дорог, и товары из самых дальних регионов можно было отвозить прямиком в Москву. Пульс народного организма стал ослабевать, и это вызывало серьезную озабоченность русского правительства. Морозов, как «всемогущий председатель ярмарочного комитета и, собственно говоря, в этом звании, глава всероссийского именитого купечества»,[277] прилагал все усилия, чтобы затормозить этот процесс, а то и повернуть его вспять. Правда, в силу обстоятельств достичь этой цели ему не удастся. К началу XX столетия ярмарка утратит былое всероссийское значение, когда «выезд на ярмарку перестал быть обязательным, не осуществлялся более под руководством самих хозяев». Руководящая роль во внутреннем торговом обороте перейдет к Москве. Возьмет верх современная форма торговли — биржевая. Однако в середине 1890-х годов еще казалось, что процесс утрачивания ярмаркой прежней роли можно обратить вспять.

Чтобы вдохнуть в ярмарку новую жизнь, было необходимо провести ряд специальных мероприятий, которые бы способствовали появлению новых товаров, внедрению новых технологий, освоению новых рынков. С другой стороны, выставка должна была раскинуться на колоссальной территории. По словам ее посетителей, на то, чтобы тщательно осмотреть все павильоны, требовалось не меньше недели. А такую площадь вблизи крупного города, на пересечении дорог, надо было еще поискать. Об этом говорил писатель Н. Г. Гарин-Михайловский в статье, посвященной выставке 1896 года: «Указывают бесполезность избранного места для города, указывают на другие места, где выставка, как памятник, сохранилась бы лучше и в то же время принесла бы больше пользы местному населению. Вопрос этот для меня, как не местного жителя, неясный… Может быть, разные мелкие неудобства, вроде хождения по пескам выставки, укусов комаров в свое время, дороговизны и затруднения в извозчиках, риска сгореть в разных сухопутных и плавучих деревянных кострах, — всё это, может быть, окупается какими-нибудь вполне основательными соображениями в пользу именно выбранного места. Хотя бы одно пространство: восемьдесят десятин! Такой кусок земли, свободный к тому же, в самом городе или поближе к нему не так легко найти. Наконец близость ярмарки, а с ней уже готового контингента обычной публики».

Как бы то ни было, Морозов наряду с другими членами комитета энергично принялся за обустройство выставки. Следовало установить множество павильонов, открыть ряд гостиниц, улучшить сухопутное и речное сообщение, организовать скорую доставку грузов и позаботиться о массе других необходимых вещей. Так, к открытию выставки в 1895 году был расширен плашкоутный мост, пущен первый в России электрический трамвай, образован Лубянский сад для гулянья публики и т. п. Было возведено более двухсот построек, из них около семидесяти — по распоряжению Министерства финансов. Еще около 125 павильонов построили частные лица и учреждения: крупные купцы, хорошо понимая значение выставки для рекламы своих фирм, стремились экспонировать свою продукцию в собственных павильонах. Эти постройки, несмотря на временный характер, выделялись богатством отделки. Архитектура сооружений носила ярко выраженный зрелищный, рекламный характер. К проектированию некоторых из них привлекались известные российские архитекторы: Л. Н. Бенуа, А. Н. Померанцев, Л. Н. Кекушев, Ф. О. Шехтель и др.

На выставке было представлено 20 отделов, в том числе отделы сельского хозяйства, художественно-промышленный и среднеазиатский. Помимо участия в организации выставки в целом С. Т. Морозов лично руководил подготовкой отдела изделий из волокнистых веществ. По словам современников, это был один из самых важных и интересных отделов выставки.[278] Среди «великолепных» по качеству подготовки и наиболее посещаемых был также отдел Крайнего Севера под руководством купца-мецената С. И. Мамонтова; в оформлении павильона для этого отдела участвовал художник К. А. Коровин, который специально для выставки создал серию панно, отражающих суровую жизнь народов Севера. На выставке были представлены первая в мире гиперболоидная стальная сетчатая башня-оболочка конструкции В. Г. Шухова; первый в мире радиоприемник конструкции А. С. Попова, первый русский автомобиль конструкции Е. А. Яковлева и П. Фрезе, а также многие другие технические изобретения, технологии, художественные произведения. Иными словами, устроителям выставки действительно удалось представить достижения всех отраслей отечественного хозяйства.