из своих. — К целителю, после — отчитаешься. — И уже мне: — Вы собираетесь встретиться с ним после своего выступления?

— Если это возможно, — проговорила я. — Я была бы рада вновь увидеть хоть одного из своих прежних друзей.

— Я внесу в ваше расписание.

Вот и все. Как легко все решилось, стоило появиться неведомой силе, обличенной властью, пусть и такой смехотворной, как моя. И как сложно было все изменить, находясь внутри. Смешно, право слово. Смешно, если бы не хотелось плакать.

Я проводила взглядом Бенедикта, которого уводил один из моей сегодняшней свиты. Его сокурсники теперь уже не излучали такой уверенности в себе, как пару минут назад, ошарашено переглядываясь и пытаясь по лицу Актора понять, что с ними будет. И честно, глядя на мрачного, как грозовая туча, юношу, даже мне становилось не по себе, что уж говорить о его прямых подчиненных. И… что-то мне подсказывало, что подобные забавы, свидетелем которой я случайно стала, проводил на постоянной основе и с разрешения непосредственно начальства, а значит в произошедшем есть вина моего стража.

— Актор. — Юноша криво усмехнулся: ждал, что я обращусь к нему. — Здесь всегда так?

— Обычно все более сдержанны, — постарался смягчить юноша. — Вероятно, сегодня ваш друг допустил очень грубую ошибку, и отряд решил преподать ему урок.

— Вероятно, такие уроки здесь происходят постоянно, — предположила я, заглядывая ему в глаза. Если лицо может соврать — глаза никогда.

— Более или менее, — отвечать прямо юноша не стал. — Таков заведенный порядок. Не думаю, что ваша Школа в рамках традиций очень уж отличается от моей.

— Отличается, — не задумываясь ответила я, а после… Первый день, избитый Тордак, виноватые лица друзей… да, где бы ты ни был, а жестокость сопровождала везде. И статус. Проклятое положение, которое давало возможность издеваться над окружающими или лишавшее права сопротивляться. Так или иначе, ты всегда был по одну из баррикад, чувствуя все «прелести» своего положения.

— Хм, значит, я давно там не был.

— Вы там бываете? — мое удивление было искренним. Пожалуй, все, что угодно, лишь бы не смотреть на выжидающие лица курсантов, готовые заискивать перед хозяином.

— Мой брат учится там. Лоран предпочел искусства, военному делу. Семья не имела ничего против. Карьеру министра ему прочат уже давно.

— А вам? — я медленно направлялась к выходу. Пусть запаха крови уже не чувствовалось, но мне было дурно от необходимости находиться здесь. Свита неслышно повторяла мои шаги, следуя к выходу.

— Мне достаточно воинского поприща. Не люблю гражданские дела, — признался Актор, расслабляясь. Наше отступление он не мог не заметить, и извинился: — Приношу свои извинения. Переоценил новичков.

— Все совершают ошибки.

Это было сказано со стороны дверей. Я обернулась на звук, надеясь не разочароваться и… улыбка сама возникла на губах. После того, как я ощутила на себе влияние императора, его поведение уже не казалось мне таким… нет, оно все еще было неприемлемым, но то, что он сопротивлялся, то, что выбирал меня, не следуя воли повелителя…

— Лорд Эйстон. — Я не думала, что можно так ненавидеть, но Актор не любил сероглазого мага, в его голосе слышалась явная жажда убийства. — Что привело вас сюда?

— Как и вас, воля императора и желание угодить милой леди. — Мужчина улыбнулся мне, заставляя сделать шаг вперед.

Все же рядом с ним чувствовалась совсем другая атмосфера, и здесь, в месте, где каждый камень, казалось, хочет погрести тебя под собой, это было сродни спасительному островку.

— Вас прислал император? — не веря, но отчаянно надеясь, спросила я. Если его прислал император, значит Эйстона простили и хоть чуть-чуть, но я могу побыть рядом. В последний раз. Или, если дядя позволит, в первый раз в качестве своего избранника. И боюсь, выбрать кого-либо еще я просто не смогу, ведь улыбка сама просится на губы, стоит мне увидеть его.

— Косвенно, — серьезно проговорил сероглазый маг. — Его величество выказал обеспокоенность вашим душевным состоянием, миледи, и решил, что знакомое лицо в этих мрачных стенах сможет скрасить ваше путешествие.

— И вы намерены остаться с нами и после окончания официальной части? — вмешался в беседу Актор. Он кивнул кому-то из свиты и, намеревавшегося пройти мимо нас курсанта, немедленно оттеснили к другому переходу.

— До самого вечера, пока леди Кириниса не вернется во дворец.

— А вам не кажется, что ваше присутствие в поместье моей семьи будет неуместно? Мы сможем обеспечить леди защиту. Моему отцу служат ваши коллеги.

— Тех из моих коллег, кто служит не императору, едва ли можно назвать магами. Удивлен, что вы не осведомлены об уровне их дара, ваша светлость, — вздернув брови, как от удивления, пояснил Эйстон. — Таким образом, я занимаю положенное мне место в свите миледи. Но если сама леди Кириниса будет возражать, я уйду. Итак, — он обратился ко мне, — как я должен поступить?

— Останьтесь, — чувствуя недовольный взгляд Актора, все же позволила я. С Эйстоном мне было спокойнее, ведь даже вчера он сумел сдержаться, сумел нарушить приказ императора. Сумел ослушаться ради меня.

В груди потеплело, а когда маг подал мне руку, и вовсе захотелось летать. Не знаю, умеют ли это маги, но я чувствовала, что как никогда близка к тому, чтобы освоить это искусство. Летать. Пусть без крыльев, пусть без магии, но летать сердцем — теперь я знала, каково это.

— Продолжите экскурсию или мне взять на себя вашу работу? — насмешливо проговорил маг, обращаясь к сыну советника.

— Я продолжу, если ее светлость отдохнула? — Актор ничем не выдал своего гнева, хотя слова мага звучали в высшей степени оскорбительно.

— Мы можем продолжать, — разрешила я, кладя ладонь на руку мага.

Свита учтиво отступила на шаг, только тот, кто интересовался Беном, теперь шел в полушаге от нас. Актор возглавлял процессию.

Больше эксцессов не возникло. Судя по всему, посещение подчиненных Актора не входило в обговоренную программу, потому что, если бы не этот инцидент, мое мнение об Академии кардинальным образом бы отличалось от нынешнего.

Все те курсанты, кого мы видели, посещая занятия, встречали в коридорах между обозначенными залами, были вежливы, ухожены и красивы. Мы как раз заканчивали обход, когда я все же решила поинтересоваться у одного из курсантов, что следовал за нами, чтобы мы «не заблудились». Присутствие Актора им не мешало думать, что мы можем сбиться с пути. Видимо, начальству моего стража доложили о его самовольстве.

— Прошу прощения…

— Миледи?

Свита остановилась и расступилась, пропуская ко мне курсанта.

— Прошу вас представьтесь.

— Курсант Эдмунд Крайт.

— Эдмунд, — лицо юноши дернулось, как будто ему было непривычно обращение по имени. — Ваши родители?..