– Твою мать… – выдохнул Бугай. – Да как же так-то?!

– Я успел перетянуть, остановить кровь, – сказал Радио. На его бледном лице блестели крупные жемчужины пота, совсем белые губы дрожали. – Крови немного вроде потерял. А ног не чувствую. Тоник оставался, от пси-воздействия который. Я им закинулся. Ничего так, хорошая вещь, боль немного сняло и в чувство привело. Отстреливаться могу. Ничего, Бугай, ничего, еще повоюю. Вы идите, а меня тут оставьте. Патронов только дайте. Я вас прикрою.

– Радио…

– Идите! Сам же видишь, что не жилец уже я.

– Не говори так. Еще…

– Бугай, не спорь, только время зря потеряешь. А его и так у вас нет. Вырывайтесь из мышеловки. Я всё их внимание на себя оттяну, пусть думают, что вы еще здесь находитесь.

Бугай долго молчал, глядя на напарника. Потом склонился и обнял его. Радио похлопал по спине друга, через силу улыбнулся:

– Теперь идите. Скорее, надо спешить.

Я подошел к нему и крепко пожал руку. Тот кивнул.

– Вот, держи, – я протянул ему полный магазин.

– Отлично! Ничего, еще повоюем!

Мы начали спускаться вниз, но Радио окликнул нас.

– Ребята, у вас покурить есть?

Бугай протянул ему пачку, еще раз похлопал по плечу, и мы оставили раненого одного.

Из стана врага полетел первый факел, который, пылая дымным пламенем, плюхнулся на пол. Порох его тут же подобрал и вышвырнул обратно в окно.

– Бестолочи! Под крышу кидайте! Под крышу! – кричал Борода.

Второй факел долететь до цели не успел. Выпущенная Радио пуля попала точно в руку бандиту, и тот, визжа от боли, выронил факел в снег.

– Всё, времени не осталось, уходим, – скомандовал Бугай.

Мы собрались в коридоре, осмотрели друг друга.

– Санька, ты как? – спросил я.

– Нормально. Царапина. Жить буду.

Я кивнул в ответ.

– Проверьте оружие, – сказал Бугай. – На счет «три» идем за мной – быстро и без остановок. Если кого-то заденет и он не сможет идти… останавливаться не будем. Сами понимаете. Так что без обид.

Мы встали около дверного проема, досчитали до трех и под отвлекающую пальбу Радио выбежали наружу.

* * *

На улице лениво мела поземка, из сугробов торчали мертвые деревья. Низко нависающее, мышиного цвета, небо готово было в любую минуту разразиться снегопадом. С севера потянуло промозглостью, выплыли рваные облака холодного тумана.

Около покосившейся сараюшки, где прежние хозяева дома хранили садовый инвентарь, стояли два бандита и что-то живо обсуждали. Бесшумной стремительной тенью Бугай бросился на них и в какой-то нечеловеческой ледяной молчаливой злобе убил их двумя скудными ударами ножа в шеи, всаживая лезвие по самую рукоять в трепыхающуюся плоть. Те даже не успели закричать, так и повалились, уже мертвые, с выпученными от удивления глазами.

Бугай подал знак, и мы подбежали к нему, сбились около сарая, слушая дальнейшие инструкции.

– Уходить будем огородами, – шепнул он, указывая в сторону горы, белеющей в утреннем свете и похожей на огромного мертвого ангела. – Бежим что есть мочи, но и шуму лишнего не создаем.

За спиной раздался крик Радио:

– Эй, Борода, ты еще живой?! Что, слабо оказалось взять нас? Давай же, иди сюда, мы тебя быстро свинцом нафаршируем! А Фараон где? Испугался, в штаны навалил и убежал? Это в его стиле! Прячется за своими «шестерками»?

– Щенок! – по-змеиному, едва не брызгая ядом, прошипел Фараон. – Убить его!

Заскрежетала крыша дома, осыпаемая свинцовым градом, с новой силой полетели горящие факелы.

– Где Сом? У него гранаты были. Закидайте к чертям собачьим это дыру, чтоб места живого не осталось! – громыхнул голос Бороды.

Бабахнуло. Это Радио умудрился попасть в канистру с горючим. После взрыва в стане врага заголосили сразу все: кто-то закричал от боли, кто-то безуспешно пытался отдавать приказы. Среди всего этого безумия вдруг раздалась веселая матерная песенка, которую запел Радио.

Спрятавшись за сараем, мы долго смотрели по сторонам – не появится ли вражья подмога. Все было спокойно.

– Другого шанса не будет, – констатировал Бугай. – Надо линять.

– Вон там, – кивнул Порох, состроив кислую мину, – простреливаемость хорошая. Если заметят – вмиг срежут.

– Значит, быстрее бежать будем, – с плохо скрываемой злостью ответил Бугай. – Валим до той трансформаторной будки. Но только без шума. Там переждем, поглядим по ситуации. Дальше лесок стоит – видишь? Если получится до него добежать – считай, спаслись.

До леса, устроившегося под горой, было километра два. В молозиве тумана его сложно было разглядеть. Добраться до него – еще сложнее. Почти невозможно. Но другого пути не было.

Нам повезло. Мы достаточно быстро перебрались к трансформаторной будке, забились с подветренной стороны, заняв выгодную позицию.

Наука неумело перекрестился дрожащими руками. Срывающимся фальцетом произнес:

– Неужели пронесло?

– Если пронесло – поменяй штаны! – огрызнулся Порох. Санька прыснул от смеха, но тут же зажал себе рот. – Из облавы еще не выбрались, а ты уже радуешься раньше времени. Бугай, чего там?

Тот, все это время высматривающий путь к отступлению, кивнул:

– Чисто!

– Тогда пошли.

– Не, побежали, – поправил его Бугай.

Мы рванули вперед.

Морозный воздух обжег легкие, глаза залепило падающими хлопьями снега. За спиной раздались вражьи голоса:

– Глянь, это там наши бегут, что ли?

– А пес его знает! Вроде не похожи. Синька, у дороги кого-то из наших ребят выставляли?

– Нет.

– Черт! Это ж те самые! Которых окучиваем! А ну стой! Стой, говорю!

Свистнули пули.

– Заметили! – предупредил я всех, ускоряя бег.

Дышать стало тяжело. Шумно и как-то натужно забилось в груди сердце.

«Шустрее, Леха! Шустрее! Иначе – пришьют!»

Но Санька вдруг вскрикнул и едва не упал – я успел его подхватить. Грязный рукав его куртки обагрился кровью.

– За… зацепило… – задыхаясь, простонал он.

– Ничего, потерпи, немного осталось.

Мы преодолели добрую половину пути, как вдруг свист пуль над головами прекратился. Стрелять не перестали, но метили уже не в нас.

– Сюда! Сюда! Сюда! – замахал руками Бугай, прыгая в небольшой овражек, устланный мягким пушистым снежком.

Мы бросились следом, залегли, переводя дыхание.