частого посещения кубышки, но другого места для жизни лучше этого парень еще не нашел или не искал, – поэтому, открыв, но убив меня, ты или умрешь с голоду (там немного продуктов) или больше не попадешь в кубышку. Хотя есть вариант обратиться к Торксам, принеся им мою голову и получив пятьсот монет. Но уверен, что тебя это совершенно не устроит. Ты же хочешь все!

– Знаешь, я тебе верю!

Еще одно свойство бунчака заключалось в том, что он мог определять опасность по голосу соперника или врага. Нет, конечно, он неживой предмет, но на голос реагирует, как пишут в книгах, холодом или теплом, как кому, вроде от характера носителя зависит. Если не нагревается или холодится, значит, опасности для носителя нет.

А чего ему нагреваться? Сатр чистую правду говорил.

– И ты прав! Я хочу все! – Монт усмехнулся. – Ну, со временем мы что-нибудь придумаем. Ты – алхимик, я – чертежник. Уверен, мы найдем выход к обоюдному нашему согласию, – его глаза уже алчно блестели.

А Сатр вздохнул, даже глаза прикрыл. Он не знал, как выкрутиться из этой ситуации, слишком слаб (нужно научиться быть сильным). Он был алчен и на этом погорел (с этого момента никогда больше пары дукатов в кошельке пообещал не носить). Не имеет вообще ничего ни в запасе, ни запасного плана (как он говорил, даже не думал об этом). Ему очень страшно (дал себе слово, что в первый и последний раз ему так страшно)!

А главное: вскоре все его секреты будет знать какой-то совершенно посторонний человек. Ну, не совсем посторонний, но от этого не легче! Все, что узнал Сатр, узнает и этот Монт. И его алчные глаза узнают слишком много.

Нет! Секреты должны быть только его! Принадлежать только ему! А если нужно кому-то узнать их, то по прошествии времени.

Сатр напрягся, открывая железную дверь на площадку, ведущую к винтовой лестнице.

Они быстро собрались и быстро пошли. Впереди Сатр, а позади, на несколько шагов отставая, шел Монт, неся в руке канделябр. Сказал, что фаер ему неудобен. Ну неудобен, так неудобен.

Сделав шаг на площадку, Сатр оглянулся:

– Здесь лестница винтовая. Ярдов двадцать вниз. Довольно узкая, так что будь осторожен и смотри под ноги, – сам не знал, почему сказал именно так. Ради доверия?

Сатр не был крупным мальчишкой, но и ему казалось, что лестница узкая. Но смотря, как передвигается по ней Монт, понял, что «узкая» – не то слово. Лестница, кажется, совсем не предназначалась для передвижения по ней вот таким крупным людям. Она не дрожала и не вибрировала. Была крепкой и цельной. Но Монт своим телом задевал всё и вся!

Винт лестницы имел высоту не более ста семидесяти сантимов, Сатр был чуть ниже, но если приподняться на носки, то макушкой мог бы достать верхнюю перемычку ступеньки, поэтому Монту приходилось держать голову в стороне от лестницы, как бы снаружи. В левой руке он держал теперь канделябр, который вынес далеко от себя, освещая не столько лестницу, сколько окружающее и вполне пустое пространство. Шел молча, но Сатр почему-то был уверен, что тот про себя собрал все ругательства на свете и по поводу него, и по поводу этой жуткой, совершенно неправильной лестницы.

Так они прошли больше половины пути. Сатр ступал на ступеньки спокойно, уже по выработанной привычке. Даже свет был не нужен, он знал ступеньки наизусть. Как поставить ногу. Куда поставить, чтобы ненароком не сверзиться с лестницы.

Он же чуть не упал, просто шел, держась за все, что можно держать в первые разы. Тут есть несколько ступенек с секретом.

Вот, например, сейчас будет прыгающая ступенька. Здесь лучше ставить ногу ближе к главному стержню лестницы, на котором винт и держался.

А он разве не рассказал о ступеньках?

Дальнейшее произошло мгновенно.

Сатр был впереди Монта ступенек на пять. Он уже свернул по винту, когда чуть выше послышался щелчок, вскрик, ругательство. Яркая молния (канделябр) упала вниз, а за ним, не сумевший ни за что зацепиться, рухнул и Монт.

У Сатра аж сердце зашлось. Он застыл, замер. И двинулся вперед не раньше пары минут полного ступора. Даже мыслей никаких. И как будто это все во сне.

Он спустился вниз в полной темноте. На самом деле, он всегда надевал небольшой фаер на шею, так как, даже изучив ступеньки, ходил, крепко за все держась. Или ходил в полной темноте, выключая фаер и оставляя его внизу. Лестница, оказывается, была коварна!

Спустился, ноги дрожали, как и руки, которыми он попытался обнаружить оставленные фаеры. Нашел, провел ладонью по гладкой поверхности одного из них, включая его. И медленно подошел к лежащему на полу подземелья Монту.

Он был жив и даже в сознании. Что-то бурчал, веки его то закрывались, то поднимались вновь, открывая под собой лихорадочно бегающие глаза. Монт, видимо, увидел Сатра, потому что вдруг довольно членораздельно произнес:

– Помоги… Помоги мне.

– Да, да. Конечно! – Сатр присел рядом, но ощупывать тело не решился.

Вскочил, снова присел.

Монт вроде пытался двинуться, но чувствовалось, что ему это не удается или вызывает жгучую боль.

Делать что?

Как работает бунчак, Сатр толком не знал. Может, умрет этот тип, и, вне зависимости как он умер, метка убийцы перейдет на Сатра?

Впрочем, Сатра бунчак мало беспокоил. Что вообще делать с обездвиженным человеком? Ну не в сиделки же записаться! Да и тащить до кубышки (уж больно слово ему понравилось) далеко.

Но ведь…

Ближе место есть!

Всего-то ярдов триста.

О, да!

– Потерпи, сейчас помогу! – сказал, но при этом довольно бесцеремонно взял Монта за ноги и, вздохнув, с усилием и напрягом сдвинул его тело и потащил пусть и по относительно ровной, но все же ухабистой поверхности земляного пола подземелья.

Кажется, Монт несколько раз терял сознание. Но приходил в себя, что-то продолжая бурчать, шептать. Сатр не прислушивался. Говорят, если не прислушиваться к проклятьям, то они тебя не заденут. Вот он и не слушал, а просто тащил вперед в полутьме коридора (отдыхая, относил фаер вперед, оставлял его и тянул тело к этой точке, затем снова отдых и новая цель).

Часа три, кажется, ушло или целая вечность, когда, наконец, был достигнут склеп.

Здесь снова небольшой отдых.

А потом размышления.

Первая мысль была – засунуть тело Монта в один из саркофагов. Но попытка сдвинуть хоть одну крышку-плиту, хоть с одного из десяти саркофагов успехом не увенчались. Они дрожали, вибрировали, но сил Сатра просто не хватало, чтобы их сдвинуть