Техника, выносливость и сила кандидатов меня не интересовала, но если эти качества присутствовали конечно же обязательно брались мной на заметку. Для меня было важным определить способности бойцов идти в бою до самого упора, независимо от степени своей подготовленности в сравнении с соперником. Побеждает не тот кто сильнее, а тот кто идет до конца. И если паренек смотрел на старослужащего как из амбразуры, то он подходил для нашей службы. Через полгода большинство из них уже владело достаточными навыками и умениями рукопашного боя.

Через полчаса мы уже готовые к разведвыходу получали боевую задачу.

Хорошо укатанная не нами дорога, с гравийным покрытием, ложилась под все восемь колес нашей «семидесятки» ровной лентой и достаточно тяжелая машина легко катила вперед, как горячий нож через масло пролетая через небольшие, пронизанные утренними солнечными лучами перелески. Не снижая скорости, она уверенно выскакивала в поля, в которых уже желтела и склоняла к земле тяжелые колосья пшеница или синели бескрайними просторами посевы льна.

Водителем был чеченец. По плавности хода, по ровному гулу обоих двигателей было понятно, что за своей «ласточкой» он не только смотрит, но и правильно обслуживает.

После небольшой рощицы мы вскочили на мощенную булыжником дорогу. С одного взгляда было понятно, что это старая дорога, или как говорят в Сибири тракт, и уже служит здешним людям не одну сотню лет, и наверняка, если бы вдруг заговорила, могла рассказать много чего интересного и познавательного, но сейчас она была разбита в хлам прошедшей по ней техникой, гужевым транспортом и густо покрыта мелкими и большими воронками от бомб.

На самом полотне, и вдоль него валялись уже вздутые и смердящие трупы разной скотины и людей. Тут были старики и дети, женщины и подростки, которых побили еще безнаказанно бесчинствующие в воздухе немецкие самолеты немцев.

Успев повидать многое за свою не очень долгую службу, сейчас я был шокирован этой безрадостной и жуткой картиной. Сильнейший спазм предательски сдавил мое горло, и я почувствовал огромную злость и меня мощной волной залила жгучая ненависть. Даже там за «речкой», где с диким ожесточением мы резались с душманами, не раз и не два повидав смерть, подобного этому ни разу не встречал. Дополняли все это, накренившиеся на пробитые, оторванные взрывами колеса, сгоревшие и полусгоревшие, разбитые и перевернутые, съехавшие в кюветы, сиротливо стоявшие грузовики и телеги, среди которых иной раз проглядывались сгоревшие легковушки и даже громоздкий автобус. И вишенкой на тортик, все это густо и обильно было покрыто пылью, облака которой до конца еще не успели опуститься на землю. Настоящая война неотвратимо стала суровой явью.

Сверившись по карте, определил, что впереди, километров через пять-шесть должна была проходить дорога Владимир — Волынский — Горохов. К тому же отчетливо стали слышны даже отдельные выстрелы и разрывы множества орудий, а не гул канонады как раньше.

Не доехав до дороги примерно с километр, мы услышали в той стороне гул авиационного мотора, а затем разрывы бомб и вроде бы пулеметную стрельбу, которую было почти не слышно.

Подъехав со всеми возможными предосторожностями к дороге метров на триста, предусмотрительно загнали свой БТР между пары густых дубов. Взяв ПКМ, я с четырьмя курсантами, осторожно направился к дороге. Добравшись до опушки идущей вдоль обочины дороги сколько хватало глаз, увидели, что на гравийном полотне стоит небольшая колона, из четырех машин, которую штурмует пара "Мессершмитов". Пара машин уже были разворочены бомбами, и горели, а оставшиеся целыми грузовики "Мессеры" добивали пулеметным огнем.

Вдоль обочины у машин лежали поломанными куклами тела, то ли убитых, то ли раненных, точно со своего места было не понять.

Подняв голову, увидел как пара «Мессеров» грациозно описала почти полный круг над нами и снова пошли в атаку на полуразбитую колонну. На мой взгляд они снизились метров до трехсот — почти бреющий. Совсем недалеко, можно сказать практически рядом неожиданно грохнул выстрел. Кто-то не потерявший головы, стрелял по самолетам из винтовки. Он, лежал на спине в неглубокой ямке, метрах в пятнадцати от нас. По повадкам сразу видно было опытного солдата. Движения его были экономны и уверенны, целился он быстро, но тщательно, правда пока его стрельба результата не давала. Немецкие летчики наверняка его видели, но явно хотели сначала поджечь оставшиеся машины, оставляя наглого русского стрелка на закуску.

Опушка была метрах в тридцати от дороги, солнце, хотя и светило нам сбоку, но почти не мешало, и пролетавшие над дорогой самолеты были хорошей целью.

— Ну что парни, причешем бубновых? — Фраза из популярного фильма невольно слетела с моих губ.

— Как прикажете, товарищ капитан!

Хотя Нечволодов прямо приказывал нам избегать боестолкновений с противником, но это же были не наземные части, к тому же руки так и чесались хотя б немного проучить совсем обнаглевших немцев.

К тому же рядом, как специально оказалось очень удобное дерево с развилкой, в которую один из курсантов и пристроил пулемет, и привычным, явно не раз отработанным движением быстро заложил ленту из новой коробки в приемник ПКМ. Проверив установки прицела, поправил коробку и стал расчетливо ждать очередного захода "Мессеров".

Уверенные в своей безнаказанности, они проводили штурмовку на минимальной скорости. Начиная стрельбу издалека, они затем должны были пронестись на самой колонной.

Как раз в такой момент пулеметчик и выпустил по ведущему длинную, на половину ленты, очередь.

Самолет дернулся, за ним практически сразу появился почти прозрачный шлейф и он круто отвалив в сторону стал как-то неспешно набирать высоту. Вероятнее всего, мы ему повредили систему охлаждения или питания, и пока двигатель не остановился, летчик хотел подняться повыше.

Крикнув «Быстро уходим!», подхватив пулемет мы, как лоси, ломанулись вглубь леса. И как раз чрезвычайно вовремя, все таки чуйка на войне это великая и крайне необходимая вещь. Разозленный ведомый, засек нас по немалому дульному пламени, хорошо различимому в тени деревьев, и практически мгновенно прошелся пушечной очередью по нашей позиции, а затем развернувшись, стал догонять своего ведущего уходящего на запад.

Немного переждав в глубине леса и поняв, что самолеты явно удаляются, мы вернулись на опушку, к дороге.

Дерево, с которого стреляли из пулемета, было все посечено. Осмотрев попадания, пришел к выводу, что скорее всего это пули от крупнокалиберного пулемета.

— Метко стреляет гад. — проводя рукой по излохмаченной коре, произнес курсант дрогнувшим голосом.

— Ну ты, положим, не хуже — подбодрил я его.

И тут я вспомнил, что этот парень и есть тот единственный, которого пришлось добирать в