– Лишь бы они обратно не переезжали… – задумчиво пробурчала Лиззи, точно так же не сводя глаз с деревни.

Судя по выражению личика нашей магички, что-то ее тут беспокоило, вот только непонятно – что именно. Так и не разгадав загадку ее странной мины, я решила отложить оную проблему на потом, насильно заглушая голос собственной интуиции, на все лады кричащей, нашептывающей и подсказывающей: «Здесь что-то нехорошо». Но поскольку сама фраза ведьмочки показалась мне сущей ахинеей, то я легкомысленно от нее отмахнулась, а потом и вовсе позабыла, переключившись на иные, более насущные проблемы. И как вскоре выяснилось – зря…

Мы спустились с пригорка, намереваясь напроситься в деревне на постой и отдохнуть несколько дней. Мне к тому же никак не давали покоя слова, произнесенные той странной старухой с пирожками и касающиеся второй монеты богов, вроде бы должной находиться где-то поблизости. Хотя ехидная бабка четко намекнула: искомая монета здесь есть – да она не про мою честь. Ну ладно, это мы еще посмотрим!..

Второй местной достопримечательностью, после чрезвычайно необычного кладбища, стал придорожный указательный столб – древний, кривой и рассохшийся, в незапамятные времена установленный при входе в деревню.

– Сопянки! – громко прочитала Кайра, с трудом разобрав выцветшие, полустершиеся буквы.

– Неправда твоя! – обидно заржал эмпир. – Видишь, кто-то мелом исправил букву «С» на «Ж»…

– Не смешно! – словно глотнув чего-то горького, поморщилась воительница, на дух не переносящая черный юмор эмпира. – Местная детвора баловалась, скорее всего…

– Э нет! – поддержал эмпира принц Тай. – Думаю, это сделали намеренно, и не в качестве хохмы, а на полном серьезе.

– Ну и дураки, значит! – чисто из женской солидарности, строптиво фыркнула Витка. – Ты бы хотел жить в деревне с таким идиотским названием?

– Да пусть она хоть Сладкие Карамельки называется, но не похоже, что тут медом намазано! – вместо эльфа ей ответил высунувшийся из кармана дракон. – Мне здесь не нравится, поэтому предлагаю обойти эти Жо… извините, Сопянки стороной.

– Почему не нравится? – наигранно удивилась я, в глубине души полностью разделяя мнение Трея.

– Не знаю, – неопределенно повертел носом дракон. – Но чего-то тут нечисто, копчиком чую.

– Нет у тебя копчика! – немедленно поддел его Зорган.

– Есть! – предсказуемо обиделся морально ранимый дракон. – Причем намного длиннее, чем у тебя!

– Любимое мужское занятие – копчиками мериться! – насмешливо прокомментировала Лиззи. – Согласна с драконом, но так хочется в баньке помыться и выспаться по-человечески – в кровати или, на худой конец, на лавке, а не в стогу сена, где каждая букашка так и норовит ко мне в штаны забраться…

– А эту букашку, случаем, не Вольдемаром ли зовут? – улыбнулась Кайра.

Волшебница целомудренно покраснела.

– Нет, я тоже не против нормального отдыха, но… – словно извиняясь, начала эльфийка.

– Но решать Рогнеде, – закончил за нее обычно молчаливый Вольдемар.

– Не нравится мне тут, – вдруг произнес Не знающий промаха стрелок, так же, как и дракон, напряженно нюхая воздух. – Не советую я вам искать здешнего гостеприимства, как бы оно нам боком не вышло.

– Прямо ли, боком ли, – недовольно пробурчала я, – но мы идем в деревню. – И первой ступила на гладко отесанные доски, уложенные на землю и заменяющие тут мостовую.

Меня вело вперед жгучее любопытство, превозмогающее любую осторожность – даже помноженную на здравый смысл, и четко осознаваемая необходимость разыскать вторую монету богов…

– А фи жьи тафие футеде? – осведомился мужик, снимая шапку и кланяясь. – Ис хафих межт?

– Чего-чего? – удивленно переспросил Зорган и громко захохотал. – Рогнеда, ты поняла, чего он там бормочет?

– Спрашивает, кто мы такие и откуда прибыли, – поспешно перевела я, мысленно ужаснувшись невероятной дикцией селянина. Интересно, это у него болезнь или нечто иное? А вдруг он заразный?

– А-а-а, ну так бы и говорил, – с облегчением выдохнул эмпир. – А то завел: жьи да хафих… Срамотища сплошная!

Я недовольно покачала головой, ибо инициатива пообщаться с местными жо… тьфу, то есть сопянкинцами конечно же всецело принадлежала мне. Мы шли по улочке, со всех сторон обстреливаемые любопытными взглядами, а потом я не вытерпела – поздоровалась с прилично одетым мужчиной и спросила, можно ли переночевать в их уютной деревне.

– Паломники мы, – пояснила я, правильно расшифровав услышанную от мужика «тарабарщину». – Идем к Храму Смерти.

– Яфно! – широко осклабился тот, и я чуть не ахнула, обнаружив очевидную причину его косноязычия. Во рту у мужика не было ни одного зуба!

– Ифем х жфарожте! – Он призывно махнул рукой, приглашая нас следовать за собой, и резво потопал по деревянному настилу, явно направляясь в центр деревни.

Нам не оставалось ничего иного, как удивленно переглянуться и воспользоваться столь недвусмысленным приглашением. Скорее всего, нас вели к местному представителю власти…

Как я и предполагала, наш самозваный проводник, по пути с грехом пополам сумевший донести до моего сознания, что зовут его Иванко и он является здешним шорником, привел нас к единственному в Сопянках двухэтажному дому, щедро изукрашенному деревянной резьбой и грубовато размалеванному красной краской. Встречные селяне не оставили без внимания нашу передвигающуюся ускоренной рысцой команду, поэтому к владениям старосты мы прибыли в сопровождении целого эскорта из трех десятков любезно улыбающихся и все как один беззубых мужчин и женщин, что лично у меня вызывало подсознательный страх. Либо они тут эпидемию тотального кариеса пережили, либо попали во власть маньяка-зубодера, либо в деревне творится что-то еще – не менее страшное и непонятное… Кстати, друзья вполне разделяли мои опасения, многозначительно переглядываясь и перемигиваясь, а Витка, наиболее нервная из всех нас, так вообще слабо попискивала и норовила хлопнуться в обморок, заметив очередную щелястую улыбку…

Иванко проворно взбежал на крыльцо красного дома, схватил висевший на веревке молоток и требовательно заколотил им в резную филенку. В ответ на его призыв дверь немедленно распахнулась, и на крыльцо вышел рослый, полный, представительный мужчина, важно заложив большие пальцы рук за вышитый пояс, несколько раз обвивающий его внушительную талию. Посмотрев на нас, он отцепил руки от пояса, полез в карман и достал оттуда нечто завернутое в чистую тряпицу. Староста неторопливо размотал сверток и извлек (тут мы дружно ахнули) пару искусно сработанных вставных деревянных челюстей с зубами, кои невозмутимо вложил себе в рот…

– Мать моя женщина! – потрясенно прошептал Зорган, хватая меня за рукав. – Никогда не видел ничего подобного…

– И я! – поддержал его дракон, имеющий возможность наблюдать за всем происходящим буквально из первых рядов зрителей, а точнее – из нагрудного кармана моей куртки.