– Одумалась! – довольно констатировал демон. – Ведь от смерти не сбежишь, не скроешься, наконец-то ты это поняла. Настал твой конец, княжна!

– Ага, одумалась! – согласилась я, смиренно открывая грудь, переводя руки за спину и незаметно хватаясь за дужку ведра. – Я же обещала…

– Кому обещала? – заинтересовался Абалам, опуская меч и придвигаясь ближе.

– Женщинам и детям в городе! – спокойно пояснила я.

– Чего обещала? – Заинтригованный демон даже шею вытянул, боясь упустить малейшее мое слово.

– Смерть обещала! – не стала скрывать я.

– Свою? – неподдельно изумился мой враг. – Княжна, не ожидал я от тебя такой глупости…

– Ты много чего от меня не ожидал! – Я молниеносно погрузила ведро в озерцо, вдернула обратно – до краев полное горячей водой, и с размаху окатила ею ничего не подозревающего Абалама. – Твою смерть я им обещала! – рявкнула я, наблюдая как покрываются ледяной коркой лицо и руки демона, как тускнеют его глаза, цепенеют пальцы, а по лбу разбегается тонкая паутинка трещинок… А затем выхватила из ножен сабли и в несколько ударов превратила снежного демона в груду бесформенных ледышек. – Вот говорила же – все кости тебе переломаю! – Я громко выдохнула и скорее обессиленно упала, чем села на нагретые камни. – А я девушка честная: свои обещания выполняю…

Ощутив чудовищную боль, Гедрон лла-Аррастиг с визгом схватился за щеки, ожидая обнаружить раны и кровь. Приступ конвульсий, охвативших все тело чернокнижника, постепенно стихал. Вскоре его отпустило окончательно. Гедрон отнял руки от лица, осмотрел пальцы, боясь увидеть на них кровь, но ничего похожего не обнаружил. Значит, это только созданный чернокнижником демон Абалам пал сейчас от сабель княжны Рогнеды, сам же Гедрон остался цел и невредим – отделался кратковременным болевым шоком и испугом. Но как избавиться от перенесенного унижения? Опять его победила неотесанная деревенская девчонка! Его – постигшего все тайны темного магического учения, его – вошедшего в доверие к властелинам мира сего, его… Тут чернокнижник сердито хмыкнул, ибо каким бы сильным он ни становился, проклятая княжна неизменно оказывалась еще сильнее, сама того не подозревая. Где же черпает она вдохновение для новых свершений и побед, почему упорно идет к намеченной цели, не обращая внимания на полученные раны? Возможно, потому, что идет вовсе не ради себя, а лишь для счастья и благополучия тех, кого любит, кем дорожит. Так вот, значит, кто является неисчерпаемым источником ее силы – любимый мужчина, чье чувство ее и окрыляет, и поддерживает. А если лишить девчонку объекта этой любви, погубить ее любимого – то она сразу же станет досягаемой и уязвимой…

Озаренный этой мыслью, Гедрон мгновенно позабыл о нанесенном ему оскорблении и бросился потрошить шкаф с книгами, отыскивая некий манускрипт, содержащий одно древнее, крайне необычное заклинание…

– Кхм… – Кто-то негромко и весьма деликатно откашлялся у меня за спиной, выводя из задумчивости.

Я порывисто вскочила и обернулась…

Передо мной стояли две женщины – молодая и пожилая, облаченные в добротные зимние одежды. Первая – почти девочка, лет шестнадцати на вид. Не красавица – приземистая и пухленькая, из-под капюшона плаща на грудь спускаются две косички ярко-рыжего цвета. Лоб прикрыт скромной бисерной повязкой, щеки в веснушках, забавный нос картошкой, но – в противовес всему вышеперечисленному – с довольно обыденного лица деревенской простушки на меня смотрели проницательные глаза с хитринкой, голубые, словно васильки. Вторая – высокая и дородная дама среднего возраста, с тонкими, сварливо поджатыми губами и с затейливой прической, спрятанной под пуховую шаль. Я мгновенно догадалась, кем являются эти женщины…

– Здравствуйте, госпожа пророчица Алька! – Я церемонно поклонилась даме с прической, и: – Привет, Доротея! – по-свойски помахала рукой рыжей девчонке.

– Пусть тебя паук съест, охальница! – негодующе ахнула дама. – Да как ты смеешь оскорблять мою госпожу?!

– Чего? – недоуменно вытаращила глаза я, буквально обалдев от таких слов. – Кого это я тут оскорбила?

– Не обращай внимания на пафос Доротеи, – хихикнула рыжая девчонка, подскакивая ко мне и восхищенно тормоша. – Пророчица Алькая – это я. Слушай, какая же ты молодчина! Здорово с Абаламом расправилась!

– Это ты молодчина! – нашла силы ответить я, ибо голова у меня кружилась – перегруженная потоком свалившейся на нее информации. Получается, избранная и говорящая с богами ясновидящая – отнюдь не величественная дама, а рыжая оторва, примерно моя ровесница. Ну и дела! В этом дурном городе все шиворот-навыворот! – Оставила мне подсказку в записке и даже ведро приготовила!..

– Большинство подвигов так и совершается, по подсказке да наводке! – Егоза Алька крутилась вокруг уставшей меня как юла, видно – энергия в ней била через край, а я не успевала следить за ее заполошными метаниями. – Только от этого они не перестают быть подвигами!

– А почему ты сама с ним не расправилась? – Я остановила чересчур подвижную пророчицу, крепко ухватив за плечо.

– Не могу, – честно захлопала ресницами простодушная Алька, – чем угодно поклянусь, но нельзя мне живых существ убивать. Сразу дара лишусь…

– Ясно, – понимающе кивнула я. – А из храма почему убежала? Вроде тебя-то никто насильно замуж идти не принуждал?

– Не-а, – просияла радостной улыбкой девчонка. – Видение у меня было, что после твоей победы над демоном я счастье свое долгожданное встречу, радом с тобой. Вот я и убегла… Ну давай, – она аж на месте от нетерпения приплясывала, – веди меня к моему счастью, мочи уже ждать нету!

– Пошли, – вымотанно вздохнула я, с тоской понимая – до города нам еще тащиться и тащиться, – пока ты меня со своим нетерпением в могилу не загнала!

Никогда не мечтала о стезе пророчицы, но мое мрачное предсказание относительно могилы едва не исполнилось, ибо к Гындыркару я подошла еле живой, громко пыхтя, словно загнанная лошадь, с трудом волоча одеревеневшие, напрочь отказывающиеся подчиняться ноги. Доротея тоже вся изворчалась, жалуясь на ревматизм, вполне естественный в ее возрасте, зато резвой Альке все было нипочем. Всю дорогу до города она вприпрыжку неслась впереди нас, то пускаясь в длительные рассуждения о жизни, то начиная негромко напевать. Девчонку так и распирало от предвкушения…

Протиснувшись сквозь столпившийся на улице народ, мы вступили на храмовую площадь, и первым, кого мы там встретили, стал Михась, скромно сидящий на чурбачке и полирующий свой кривобокий шлем. Увидев нас, мой верный оруженосец выронил элемент обмундирования, вскочил и…

– Ах, какая хорошенькая! – возопил он, вперившись взором в раскрасневшуюся от волнения Альку.

– Ах, какой лапочка! – не осталась в долгу юная пророчица.

После чего они замерли, не замечая никого вокруг, взявшись за руки и не сводя друг с друга горящих обожанием глаз…

– Все с вами понятно, – насмешливо проворчала я, вскарабкиваясь по ведущей в храм лестнице и попадая в торопливо распахнутые объятия друзей, – любовь с первого взгляда у вас приключилась! Ну и ладненько, а я спать хочу. Милуйтесь там на здоровье. Как говорится, кому и кобыла – невеста, а кому и Михась – жених!..