– Но так ведь не бывает. Кто-то должен быть чуточку главнее.

– Миссис Браун чуточку главнее, – сказал Уилли, и брат не спорил: это была правда. Что ж, Полли и так это понимала: здесь всем заправляет старуха.

– Но мистер Шнаппер ведь тоже знает, как лучше… э-э-э… для всех? – уточнила она.

– Да! – воскликнул Джейки. – Он считает, что мы не должны прятаться, а должны выпустить… Ее…

– Ее? Миссис Браун?

– Нет, – ответил Джейки. – Нашу Праматерь.

Полли почувствовала, как сердце дрогнуло в груди. Наползший на нее ужас сковал язык так, что она не сразу смогла произнести то, что собиралась:

– К-констебль Ш-шнаппер хочет выпустить из дома эту… это…

Она вспомнила изображение растения в ботаническом справочнике из архива, и ей стало по-настоящему дурно. Было жутко представить подобную тварь разгуливающей по улицам города.

– Он говорит, что мы и так долго прятались, – добавил Джейки. – И что это все прочие должны прятаться, а не мы.

– А миссис Браун считает, – встрял Уилли, – что нас до сих пор не прикончили только потому, что пока никто о нас не знает. И мы можем жить, как и прежде: отлавливать глупых мух и не бояться, что к нам придут и попытаются всех вытравить. То, что нас не обнаружили после того, как умер мистер Карниворри, это заслуга миссис Браун. Мама тоже так считает. «Зачем привлекать к себе ненужное внимание!» – так она говорит.

– А мистер Шнаппер говорит, что миссис Браун – старая помешанная дура, – вставил Джейки, – и мы не можем сидеть взаперти и ждать, пока болезнь нас всех здесь же и убьет, как мистера Типпина.

Голоса мальчишек изменились. Полли не сразу это поняла. Они больше не казались тонкими и писклявыми, они звучали хрипло и ломано.

– Как будто он знает, как вылечить болезнь! – презрительно бросил Уилли.

– Как раз таки знает! – ответил его брат. – Он думает, что Праматери просто нужно больше есть. И тогда она вылечится, и мы следом за ней…

– Миссис Браун ни за что не позволит ему разбить футляр! Она злится на него за прошлую попытку…

– Что? Футляр? – удивленно спросила Полли. – Какой еще футляр?

Голоса в темноте смолкли.

– Вы сейчас говорите о Мисс Руби?

Полли не понимала, почему они так резко оборвали разговор.

– Уилли? Джейки?

Никто ей не ответил.

И тут раздался металлический скрежет, от которого кровь стыла в жилах. Словно по камням проволокли ящик с гвоздями или… в стене открыли тяжелую чугунную заслонку.

Полли прищурилась, пытаясь увидеть хоть что-нибудь. Но лучше бы она этого не делала. Темнота перед ней шевелилась.

– Мальчики? – выдавила Полли. Но мальчиков в подвале больше не было. Зато был тот, кого они впустили…

Полли успела заметить, как что-то ворвалось в круг света и перевернуло керосиновую лампу.

Кругом воцарилась кромешная тьма.

Полли закричала.

Глава 2. Ловушка для ловца.

Звякнул колокольчик над дверью.Те, кто был в лавке плотоядных растений мистера Финикуса, этого не заметили – стоявшая у стойки дама с болеющей росянкой целиком и полностью похитила внимание цветочника.

– Ой, ну вы только подумайте, мистер Финикус… – говорила она, – к слову, знавала я одну мадам Финикус из Сонн – не ваша родственница, случайно? Нет? Не отрицайте, я уверена, что все же родственница, только дальняя. Всех дальних родственников и не упомнишь! Ну, так сказала моя троюродная кузина Поппи, делая вид, что не знает меня, когда мы встретились в лавке господина Торбилля, – она у меня такая шутница… Так вот, мистер Финикус, как вы, должно быть, помните, я вам рассказывала, что, кроме моего Берти, – она кивнула на поникшую росянку в горшке, – у меня больше никого нет, и его страдания для меня невыносимы. Что прикажете мне делать, если он зачахнет? Выбросить его на помойку и купить себе нового друга? Я, знаете ли, не из таких!

Лицо мистера Финикуса в данный момент можно было смело принять за иллюстрацию к определению «жертва обстоятельств». Судя по его натянутой вежливой улыбке и ледяному блеску в глазах, он во всех подробностях представлял себя сейчас в виде одной из собственных мухоловок, отгрызающих голову утомительной и болтливой мадам.

– Я могу посоветовать вам парочку неплохих экземпляров – прямиком из Кейкута, – сказал он. – Есть даже одна говорящая дионея адалиа – у вас будет, с кем обсудить всех ваших кузин, миссис Кидни.

Посетительница меж тем явно не замечала вызванного ею недовольства и продолжала ворковать, наплетая и накручивая разнообразные, никак не относящиеся к причине ее появления подробности, словно нить на клубок. И клубок этот уже разросся до таких размеров, что вот-вот грозил раздавить несчастного лавочника.

Слушая мадам, мистер Финикус мог лишь тяжко вздыхать и коситься на часы, висящие над стойкой.

Миссис Кидни сделала паузу и набрала в легкие воздух, чтобы продолжить историю своих жизненных треволнений, но цветочник с ловкостью вклинился:

– Вы использовали мух, как я вам говорил?

– Конечно! Но они не помогают! Я следовала всем вашим инструкциям. Моя кузина Фелиция говорит, что я очень дотошная. Но она та еще врушка, ей не стоит верить. Да и милый Берти ей никогда не нравился. Знаете, мистер Финикус, мой покойный супруг, мистер Кидни, ей тоже никогда не нравился. Фелиции вообще мало, кто нравится. Она любит устраивать козни, ворчать и сплетничать и каждый день присылает мне письмо с длинным списком всех, кто ее раздражает. Она… как это называется? Мизертроп…

– Мизантроп! – лязгнули от двери.

Миссис Кидни обернулась. К стойке подошли высокий джентльмен в черном цилиндре, при антитуманном зонте и саквояже и мальчик с нечесаными волосами и – как некультурно! – с руками в карманах.

Доктор Доу хмуро добавил:

– И, боюсь, ваша кузина, мадам, вовсе не мизантроп, а простая склочница.

Миссис Кидни оскорбленно ахнула. Джаспер хмыкнул. А доктор Доу повернулся к цветочнику:

– Профессор Грант, – требовательно сказал он, сверля мистера Финикуса взглядом, от которого у последнего тут же неприятно закололо в сердце. – Где он?

Хозяин лавки испуганно моргнул.

– Что? Боюсь, я не…

– Мы знаем, что он здесь, – прервал его доктор Доу. – Это полицейское дело.

Миссис Кидни схватила со стойки горшок с растением и поспешила к