– Офигели? Мне нет семнадцати лет! – прошептала выпускница. – В загс можно идти только с восемнадцати!

– По особому разрешению вас распишут до достижения брачного возраста, – пояснил отец. – Прими наш последний совет. Ибрагим и Лейла – хорошие люди, они очень богаты. Искандер – единственный их сын, веди себя скромно, не буянь, не хами. Молча выходи замуж, иначе плохо будет.

– Не хочу, – взвизгнула девушка.

– Тебя не спрашивают, – отрезал отец. – Теперь ты мне не дочь, а невеста Искандера. Слава богу, он за тебя отвечать будет, свалилась с наших плеч забота.

Родители ушли, не забыв запереть дверь. О чем думала Солнышко, оставшись одна, остается лишь гадать. Но в десять утра, когда Лейла в сопровождении нескольких человек вошла в спальню, та оказалась пуста. Строптивая девчонка связала из простыни, пододеяльника, скатерти и занавесок подобие каната и спустилась на улицу. Квартира располагалась на втором этаже, находись апартаменты выше, побег бы не удался.

Куда могла отправиться девушка в ночной сорочке и шлепанцах? На дворе стоял июнь, но даже в теплую погоду не принято разгуливать по улицам неглиже.

Родители опрометью кинулись в милицию, отец с матерью старательно искали беглянку, но никаких следов дочери так и не обнаружили. Солнышко исчезла, растворилась, словно ее никогда не было.

Через год после описанных событий школу окончила Ксюша. Наутро после выпускного вечера родители усадили девочку в гостиной, и отец сказал:

– У нас с мамой есть для тебя сюрприз.

Ксения очень обрадовалась, решила, что ей сейчас вручат подарок. Вероятно, мама отдаст свои серьги или красивую цепочку. Ксюша получила аттестат, в котором сплошняком стояли пятерки, к нему прилагалась коробочка с золотой медалью. Такой трудолюбивой дочерью можно гордиться.

– Ты выйдешь замуж за Искандера, – заявил отец.

Бедной Заиньке показалось, что она ослышалась.

– Я? – подпрыгнула она. – Мне играть свадьбу с бывшим женихом Солнышка?

– Да, дорогая, – кивнула мать, – этим ты поможешь своей семье.

Ксения онемела, а папаша затвердил:

– Мы приняли решение, мы лучше понимаем, что для тебя хорошо. Главное в жизни – семья, и у тебя она будет.

Потом появилась Лейла и увезла Ксюшу. Отец, наученный горьким опытом, решил не оставлять дочь на ночь в родном доме: побег старшей научил его предусмотрительности.

Бедной Ксюше казалось, что она спит наяву. Свадьбу невеста помнила плохо, жениха впервые увидела лишь в брачную ночь. Правда, Искандер оказался не хамом, не грубияном, а вполне милым парнем, но, несмотря на симпатичную внешность и обходительные манеры, муж совершенно не нравился ей. Ксению коробило, когда она ложилась с ним в одну постель. Впрочем, это не помешало девушке быстро забеременеть.

За десять лет брака Ксения родила четверых ребят. Все они оказались мальчиками, как две капли воды похожими на Искандера и потому совершенно ею не любимыми. Свекор со свекровью не могли нахвалиться на сноху, заваливали ее ювелирными изделиями. Лейла часто говорила:

– Счастье, что твоя старшая сестра удрала, ты лучшая из невесток.

Ксюша молчала. Она теперь знала, по какой причине ее отдали замуж за Искандера. В свое время, договариваясь о замужестве старшей дочери, заботливый папочка получил от Ибрагима большой выкуп. Семья Искандера переписала на отца Ксении загородный дом, а когда Солнышко удрала, естественно, потребовала особняк назад.

Искандер, который в порыве откровенности рассказал Ксении правду, презрительно произнес:

– Жадный мой тесть! Все отцу говорил: «Ну как же так! Дом нам на старость с женой необходим. Выйдем на пенсию, поселимся на природе, городскую квартиру сдавать будем. Плохо нам с женой без особняка». А потом предложил: «Пусть Искандер на Ксении женится».

– Папа меня променял на коттедж, – горько констатировала Ксюша.

Почти одиннадцать лет, проведенные с нелюбимым мужем, превратили ее в больного человека. Ксения никогда не говорила Искандеру, что он ей противен, почтительно относилась к Ибрагиму и Лейле, принимала отца и мать, слава богу, последние не слишком часто навещали дочь. С младшими сестрами Ксюша не общалась, у многодетной матери и засыпанной выше головы хлопотами домашней хозяйки не было ничего общего ни с Ягодкой, ни с Малышкой. Если честно, Заинька о них вспоминала всего несколько раз в году: тридцать первого декабря и в дни рождений, когда следовало звонить с поздравлениями. Сестрички тоже не рвались поддерживать тесные отношения с Ксенией, и в конце концов молодые женщины стали чужими друг другу.

А вот о Солнышке Ксюша думала часто. Всякий раз после близости с нелюбимым мужем она откатывалась на свою половину кровати, накрывалась с головой одеялом и, глядя в темноту, твердила про себя:

«Сволочь, сволочь, сволочь. Это была твоя судьба, не моя. Старшей девчонке за ее непочтительный, вредный характер надлежало обслуживать Искандера и рожать ему одного за другим сыновей. Чтоб ты сдохла, дрянь. Из-за тебя я живу чужой жизнью, на меня натянули твою судьбу. Сама удрала, а мне беду оставила».

Повторяю, Ибрагим и Лейла любили и ценили Ксюшу, Искандер хорошо относился к жене. Мухамадовы были мусульманами, но не религиозными, не требовали от Ксюши носить хиджаб, не соблюдали поста, не посещали мечеть, имели менталитет европейцев. Невесту для сына они подбирали не по национальному признаку, искали молодую, невинную, хорошо воспитанную девушку.

Неизвестно, какой женой стала бы строптивая Солнышко, но Ксюша, по мнению Лейлы, была замечательной невесткой. Всякий раз, когда семья устраивала праздники, кто-нибудь из друзей или родни Мухамадовых со вздохом говорил:

– Повезло вам с Ксенией, хоть и православная она, а намного лучше некоторых мусульманок. Родила вам много внуков, все мальчики, хозяйка золотая.

– Лучше моей Ксюши нет, – улыбалась Лейла и целовала супругу сына.

Ксения всегда в ответ обнимала свекровь, но на самом деле ей очень хотелось крикнуть: «Ненавижу тебя и всех остальных. А в особенности свою старшую сестру. Надеюсь, что она сдохла на улице и горит сейчас в аду».

С каждым прожитым совместно с семьей Мухамадовых годом нелюбовь Ксюши к мужу делалась сильнее, потом переросла в отчаяние и в конце концов в безнадежность.

Ксюша выполняла свои обязанности, словно старая рабочая лошадь. Утром хозяин открывает конюшню, и Савраска привычно трусит на поле, вечером бредет в стойло. Владелец кормит коняшку, лечит ее, похлопывает по крупу, лошадка служит ему верой и правдой. Тоска. На одиннадцатый год совместной жизни с Мухамадовыми у Ксюши пропали все эмоции. В душе не осталось ни злости, ни горечи, ни обиды. Ничего. Пустыня. Если Искандер приносил жене подарок, та всплескивала руками и целовала мужа, но это было исключительно внешнее проявление. Дети оставляли мать равнодушной. Заинька даже перестала думать о своих родителях как о врагах, которые обменяли ее на дом. Вот только негатив по отношению к старшей сестре рос. Это она виновата в том, что произошло с Ксюшей, сама удрала, перевела стрелки судьбы на другую сестру.