«Линкольн-континенталь» действительно ждал меня. Шофер открыл дверцу, и я села на заднее сиденье. Храбрец поначалу не желал забираться внутрь, а когда водитель попытался взять его на руки, злобно оскалился.

– Нельзя! – крикнула я, испепеляя пса гневным взглядом. – Плохой мальчик!

Нет, честное слово! До сих пор он был самой сговорчивостью. Впрочем, в такую жару я от себя-то не знала, чего ожидать. Если бы Джонатан не твердил, что любит, когда на мне длинные платья, я, ей-богу, надела бы любимые легкие брюки. Плевать, что мой зад в них как экран огромного телевизора.

– Что, простите? – Голос Лори прозвучал растерянно. – Видите ли, возникли непредвиденные обстоятельства. Мистер Райли присоединится к вам при первой же возможности.

– Нет-нет, – извинительно пробормотала я. – Я опять обратилась к собаке! – Храбрец попытался вспрыгнуть на кожаное сиденье, но я пригрозила ему пальцем. – Пожалуйста, передайте Джонатану спасибо за машину. Я подожду его.

– Конечно передам, – ответила Лори. – Если что-нибудь понадобится, звоните.

Он с Синди? – чуть не спросила я, но вовремя прикусила язык и откинулась на спинку сиденья, поворачиваясь к окну. Куда меня повезут, я понятия не имела – Джонатан не сообщил.

Если он с ней, тогда, вне всякого сомнения, не желал посвящать меня в подробности встречи. Бывшая жена, разумеется, имеет больше прав на ланч с ним…

Эй, перестань, сказала я себе. Синди всего лишь его клиентка.

Когда-то Джонатан тоже был твоим клиентом, прозвучал в голове голосок.

– Нет! – вырвалось у меня, и Храбрец резко поднял голову, не понимая, в чем провинился на сей раз.

Дабы загладить свою вину, я принялась чесать его за ухом.

Сегодня голосок звучал громче обычного. А тревожных мыслей было уже не счесть.

Проехав всего несколько кварталов, машина затормозила, и водитель снова вышел открыть мне дверцу.

– Центральный парк, мадам. Пройдите, пожалуйста, к лодочной станции.

Джонатан прислал машину, чтоб меня довезли до Центрального парка? Я вышла, сбитая с толку.

– Я могла и прогуляться! Правда.

Водитель лишь почтительно улыбнулся и протянул мне карту, на которой Лори отметила путь до станции.

Выбрав наиболее тенистую аллею, мы с Храбрецом прибрели к восхитительному озеру. В ресторанчике я заказала себе чая, а собаке воды.

И мы продолжили ждать Джонатана.

А его все не было.

И не было.

Ждать пришлось так долго, что я успела составить новый список первоочередных дел, записать несколько свежих идей по работе агентства, отправить три сообщения Габи, настоятельно прося ее выяснить, зачем Аллегре юрист, выпить два чайника чая и сделать столько пометок в блокноте, что официанты, наверное, решили, будто я явилась к ним с проверкой.

Каждые полчаса мне названивала бедняжка Лори и приносила новые извинения. Я, хоть и неизменно отвечала, будто приятно провожу время, уже сидела как на иголках. То злилась, то жалела себя, то просто не знала, как быть.

А под конец совсем расклеилась и позвонила к Габи.

– Как думаешь, глупо звонить в полицию, если с назначенного часа прошло два с половиной часа, а кавалер так и не явился на свидание? –спросила я.

– Зависит от того, кто твой кавалер и где может быть.

Судя по звукам, Габи отдыхала в баре. Люди кругом смеялись и пьянствовали.

– Он на встрече с клиентом. Больше Лори ни слова не говорит.

– С Синди? – тут же поинтересовалась Габи.

– Понятия не имею!

Меня затошнило.

– Думаешь, она зарезала его в прежней квартире и подожгла ее, чтоб уничтожить следы преступления? Или он ее зарезал, а теперь аккуратно расчленяет труп и придумывает неопровержимое алиби, что-нибудь связанное с расписанием железнодорожных поездов?

– Габи! Брось дурацкие шуточки!

Габи захихикала. Я отчетливо услышала и мужской смех, потом ее приглушенный голос: «Это Мел Он над ней издевается, честное слово!»

– С кем ты? – потребовала я. – И где?

– В «Хаше». – Габи снова хихикнула. Потом заговорила со всей серьезностью, на какую после, надо полагать, бокалов трех только была способна: – Послушай совета тетушки Габи и отправляйся домой. Пусть знает, как измываться над тобой. Болван. Ни один другой парень не посмел бы так мучить тебя, тем более если бы вы давно встречались, как с этим. Пора ему задуматься, что в жизни главное.

Она говорила все громче и громче. Тут я заметила рыжие волосы Джонатана, поблескивавшие на солнце. Он весьма неуклюже бежал по аллее. Я поднялась на ноги – удостовериться, что не ошибаюсь.

– Габи! Все в порядке! Я его вижу. Перезвоню потом.

Я поспешила нажать на кнопку, прерывая связь.

Храбрец подтвердил, что это действительно Джонатан, залившись лаем, в котором так и звучало: «Наконец-то!» Люди вокруг закрутили головами.

– Ш-ш! – прошипела я. – Не показывай, что мы на седьмом небе от счастья.

Джонатан подбежал к моему столику, сел и, тяжело дыша, наклонился вперед. Трижды в неделю он занимался большим теннисом, потому нормализовать дыхание ему не составило труда.

– Привет, дорогой, – произнесла я, насилу удерживаясь, чтобы с ходу не спросить: «Был с Синди?»

– Мелисса, мне нет прощения, – пробормотал Джонатан, проводя рукой по обычно бледному, но теперь раскрасневшемуся от жары и перенапряжения лицу. Отчасти, наверное, и от чувства вины. – Ты наверняка страшно обиделась. Последние полтора часа я что только ни придумывал, пытаясь вырваться, – без толку! Прости меня, если можешь.

– Успокойся, – сказала я, удивляясь, что голос звучит так ровно. – Мне постоянно звонила Лори. За все время, что мы с ней общались, можно было спеть «Зеленые рукава».

– Что? – не понял Джонатан.

– Так, ничего. Теперь ты здесь.

Я лучезарно улыбалась, искусно маскируя гнев, граничивший с паникой. Если бы я заставила его из-за работы томиться в столь долгом ожидании, он непременно затянул бы знакомую песню «Что для тебя важнее?», надулся бы и отменил свидание. В Нью-Йорке мне, видите ли, вообще следовало забыть о делах. Потому что я приехала к нему?

– Ты с собакой, – недоуменно спросил Джонатан. – Кажется, опыт показывает, что с ним в парках небезопасно?

– Конечно с собакой. – Я ласково потрепала Храбреца по уху. – Это тебе не модный аксессуар, а член семьи. Если хочешь, чтобы он слушался, надо уделять ему внимание, и не только в минуты, когда, вспоминая, что у тебя есть пес, забираешь его из собачьей гостиницы.

– Да, да, – сказал Джонатан, с недоверием поглядывая на Храбреца. – Но скажи ему, чтобы был паинькой.