Фродас буквально подскочил, решив, что я нашла то, зачем мы пришли. Увидев, на что я показываю, он сначала поник и хотел отмахнуться, но после нахмурился, прищурив свои темные глаза, и подошел вплотную, критическим взглядом разглядывая едва заметные артерии трещин, образующие круг, из которых просачивался слабый свет.

— Дай-ка, — Амнон провел острым ногтем по надколотому центру, и хлипкий камень ввалился внутрь небольшого овально углубления.

— Это же Чаша! — едва сдержалась, чтобы не подпрыгнуть от затопившей меня радости. — Мы нашли ее! Осталось только…

— Отделить ее от камня, — фродас попытался подцепить ногтями серебристый ободок, вросший в камень, но ничего не вышло. Кубок, из-за которого мы прочесали всю Ир-Каллу, слился с каменной глыбой, и его было невозможно вытащить.

Отполированная внутренняя поверхность Чаши сверкала, дразня нас.

— А может попробовать разломать эту глыбу и унести Чашу? И плевать, что она останется вмонтированной в камень. Вряд ли она потеряет свои целебные свойства, — ляпнула первое, что пришло в голову.

Амнону дважды повторять не пришлось. Когда когти удлинились, угрожающе сверкнув в молочной мгле, он вскинул черную руку и замахнулся, оставив на камне четыре глубоких отметины.

— Погоди, — остановила его, заметив символы, выцарапанные на камне. — Может, это послание или инструкция, как освободить Чашу.

— Я не знаю этот язык, — признался Амнон, вглядываясь со мной в кажущиеся бессмысленными, прямые линии, переходящие во вдавленные треугольники и галочки.

— Кажется… — перед глазами зарябило так же, как при чтении текстов, написанных на незнакомом мне языке из библиотеки Хайма, — я смогу прочитать.

Клинопись задрожала, символы запрыгали меняясь местами, растягиваясь, изгибаясь и приобретая формы знакомых букв.

Но я не успела прочитать — земля подо мной задрожала как при землетрясении и я чуть не упала, цепляйся за Амнона, который сам еле стоял на ногах.

— Что э-э-то? — голос подпрыгивал, вместе со всем миром.

Вместо ответа фродас указал куда-то наверх. Подступающий ужас сдавил горло, а по спине заструился холодный пот.

На черном небе появился желтый глаз с вертикальным черным зрачком, а сам свод пришел в движение: змея исполинских размеров вытягивала шею, разматывая кольца.

— Привет, — огонек вспыхнул справа с тихим хлопком, потонувшем в зловещем рокоте и шипении. — Так и знал, что нельзя отпускать вас одних. Кто из вас додумался разбудить Нираха?

— Д-да мы… Его… Это… Даже не трогали! — голос все еще не слушался. Но я не могла не возмутиться таким наглым заявлением. — Это вообще, что за монстр?!

— Нирах — пожиратель душ, — быстро заговорил Ишум, разминая пальцы, вертя головой по сторонам. — Его создали во Время Войны с Азгонами. Тогда Зир-Шар был переполнен. Потерянные почти наводнили всю Ир-Каллу, а это могло навредить Горнилу, где умершие получали шанс на вторую жизнь и рождались новые души. Нирах поглотил самых безнадежных и уснул. Он спал тысячи лет! Как, вы двое… Ладно. Надо достать чашу. С помощью нее вы уберетесь отсюда.

Растерев ладони между собой, он хлопнул в них — кольцо огня замкнулось вокруг берега, отделяя маленький островок от озера душ.

— Зач… — осеклась, когда причина проявила себя: души — молочно-белые, с зелеными глазами и синими венами под прозрачной кожей пытались забраться на берег. Но огонь стал для них преградой.

— Торопись, ты должна разгадать загадку прежде, чем потухнет огонь! — глаза Ишума вспыхнули оранжевым цветом, и он кометой, выпущенной из пращи, взмыл ввысь. В следующую секунду Огненная Птица, как на старом гобелене в замке Ливахайм набросилась на Змея с пронзительным криком.

Очередной напор душ наполовину потушил огонь. Времени оставалась мало. Склонилась над закорючками, что опять стали непонятными символами и напрягла глаза.

— Я тоже помогу, — влага с камней собралась в лужицу и из нее материализовалась Эа. — Тем более, не хочу, чтобы такой красавчик погиб.

Нин-Аб игриво потрепала Амнона за щеку, и выпрямилась, принимая боевую стойку и вскидывая водный меч, готовая рубить каждого, кто вступит на землю.

— Ты, радость моя, — обратилась она к фродасу. — прикрывай мне спину, твои ноготки мне очень пригодятся. И не позволяй душам себя касаться.

Я оставила на этих двоих защиту Истока. И вновь обратилась к символам.

«Нельзя силой забрать то, что тебе не принадлежит. Лишь чистая душа освободит Иммару»

В голове застучала паника. Чистая душа — это я что ли?

Нашла взглядом Амнона.

Вот он уж точно больше подходит. Благородный, честный, с несгибаемыми принципами, готовый пожертвовать жизнью ради друга. А я…?

Не хотелось признавать, но себя не обманешь — я человек средненький. В свое время, как и все, я и врала, и поступала плохо, и проклинала тех, кто, возможно, этого и не заслуживал. Нет, я никого не убивала, но все же…

Так. Хватит. Я здесь не ради себя.

Разогнулась и подошла к постаменту вплотную, положив руки по обе стороны от круглой пробоины посередине. И закрыла глаза, стараясь отгородиться ото всех звуков: яростных выкриков, свиста лезвия и когтей, от шипения и хлопанья мощных крыльев где-то над головой.

«Нельзя силой забрать то, что тебе не принадлежит…»

Значит, я должна попросит хозяина Чаши дать мне ее. А он пусть сам решает, чистая у меня душа, или нет…

Моя Бабушка верила в Бога, при этом не ходила в церковь и даже молитв толком не знала. Она просто закрыла глаза и обращалась к Творцу напрямую, без пафоса и тяжелого запаха ладана. Она всегда говорила: «Бог создал нас по своему подобию. Значит, в каждом есть Его частица. И эта частица ниточкой связывает нас с Ним. Поэтому я верю — чтобы говорить с Богом необязательно ходить в церковь. Главное верить, правильно поступать и, помимо молитв, вкладывать все силы, чтобы стать лучше и достигнуть счастья»

Итак, что ж… Попробуем.

О, Создатель…

Нет-нет. Звучит по-дурацки, прости. Я, если честно, не знаю твоего имени и вообще не уверена, услышишь ли ты меня. Но я должна постараться. Не ради себя. Нет. Мне не нужна ни сила, ни вечная молодость или еще что-то из того, что дает эта Чаша. Я хочу лишь одолжить ее. На время. Чтобы исцелить дорого мне человека. Я верну, честно. Если нужно, опять проделаю весь этот путь через Ир-Каллу и верну ее на место. Обещаю.

Это моя последняя надежда спасти его… Пожалуйста.

Шум стих. Я открыла глаза — все вокруг застыло, даже всполохи огня. Огляделась: Ишум в небе тоже не двигался, как и Амнон с Эа, отгоняющие души от берега.

Вдруг маленькая искорка загорелась у моего лица. Пуф! — и передо мной в воздухе возник агатовый кубок с широкой чашей, украшенными звездами.