Или медведь был какой-то неправильный, или Рогов хватку потерял, но зверь устоял. Однако приложило его хорошо, жалобно вякнув, косолапый припал на передние лапы, ошеломленно затряс головой. Киря, зайдя сбоку, ухнул, вогнав ему копье чуть ли не на полметра, задорно крикнул:

– Давайте еще! Давайте! Лупите! Навалились разом!

Мужчин в поселке двенадцать человек, но тем не менее как вышло сразу трое, так и дальше столько оставалось: остальные не слишком торопились принять участие. Причем после удара Феди, чуть ли не насквозь пробившего тушу, медведь все равно не умер и даже, подвывая, попытался кинуться на здоровяка. Но что-то ему здорово повредили: задние лапы не послушались, подвели, зверь растянулся на земле, подставив затылок под очередной удар топором.

Началась агония или что-то близкое к ней. Рогов врезал еще, а потом еще и еще. На лицо брызнуло теплым и солоноватым, стирая кровь, залившую глаз, повернулся к набегающим мужикам, злобно выдал:

– Вы там что, трамвай ждали, мать вашу?!

– Да это, растерялись как-то все, и я тоже… – залепетал Влад. – Пока удочку бросил, пока до копья добежал. Другие вон бегут, не все же рядом оказались…

И правда не все. Это Рогову казалось, что схватка затянулась надолго, но это не так – уложились быстро, минуты не прошло с первого крика. Ну или около того.

Грач, кстати, продолжал орать. Правда, уже не бежал: стоял в полусотне шагов и уныло завывал на одной ноте.

– Да заткнись уже, Паваротти недоделанный! – рявкнул Киря.

Грач будто не слышал. Крышей поехал, что ли? Вот только психа им сейчас и не хватало…

Примчался Павел – тот самый врач, за глаза обзываемый Бочкой: очень уж фигура характерная, и даже продолжительное недоедание ее не исправило.

Доктор с ходу взял быка за рога:

– Так, Грачев, что это такое? А ну-ка? Шок? Вколоть ему надо что-нибудь, аптечка где?

– Вот еще, лекарства на такое переводить, – ответил на это Федя, после чего как следует заехал орущему в скулу.

Помогло сразу. Грач, правда, упал как подрубленный, но моментально заткнулся и почти нормальным голосом заявил:

– Порядок со мной, а где Колька? Мы же вдвоем были, когда этот выскочил. Где он?

Коля был из новеньких: парень девятнадцати лет, чересчур любознательный, временами даже до глупости. Вот и подвела его нездоровая любознательность. Да и глупость тоже имела место быть. Ну а кто в своем уме станет заигрывать с медвежонком, встреченным в зарослях непроглядного кустарника? Недовольная мамка появилась, как это принято, внезапно. Грач все еще не мог вспомнить детали, но, похоже, зверь решил наказать за дерзость обоих сразу, начав с Коли. Грача спасло лишь то, что он не стал на все это смотреть, припустил оттуда сразу и громко.

Если поблизости проходили ваксы – все слышали. Ну как поблизости… Он, пожалуй, километров на пять разорялся, что реактивный самолет на взлете.

Возможно, именно крик Грача, спровоцировав смену цели, помешал зверю закончить с Колей. Бедолага выжил, но за беспечность пришлось заплатить. Частично сорван скальп и завернут от лба к затылку; сильно досталось уху да и мозгам, потому как без сознания валяется и в себя не приходит. Видимо, хороший удар когтистой лапой поймал, после чего его оставили в покое. Можно сказать, что легко отделался.

Бочка устроил ту еще суету, стараясь доказать свою профпригодность. Из запасов извлекли все медикаменты; Влад носился со своими самодельными лесками, предлагая пустить их на шовный материал; Света закатила глаза и упала в обморок, причем дважды: первый раз при виде убитой медведицы, второй – когда принесли Колю.

Пациент очнулся прямо во время операции, когда его кое-как выбритую голову зашивали большой кривой иглой. Это зрелище плохо на него подействовало, попытался вырваться, едва успокоили. Наркоза не было, так что пришлось держать орущего пациента со всех сторон, чтобы даже дернуться не смог.

Врач, изучив Колю всеми доступными способами, поставил диагноз: сотрясение мозга, и скорее всего неслабое. Возможны осложнения, так что пострадавшему надо лежать, избегать лишних движений, хорошо питаться и ни в коем случае не нервничать.

Сколько придется лежать до восстановления, Бочка не сказал. Рогову оставалось лишь печально вздыхать: хоть все закончилось относительно благополучно, их маленькая армия потеряла бойца.

Остается надеяться, что это не просто временно, а ненадолго. Коля, несмотря на то что был не последним шалопаем, проявлял кое-какие способности к стрельбе из лука, так что на него были определенные планы. А теперь ни о каких тренировках не может быть и речи.

Рогов не был настолько наивным, чтобы надеяться получить хорошего лучника за неделю-другую. Научится за пятнадцать шагов без промаха попадать в ростовую мишень тяжелой стрелой – уже отлично. Из собравшихся это далеко не всем дано.

А теперь неизвестно, когда научится…

То, что Кэт более чем странная, давно уже воспринималось без малейшего удивления, как факт, с которым куда проще смириться, чем попробовать разобраться. Без особой нужды к ней ни за чем никто не обращался, хотя, надо признать, она редко не шла навстречу просьбам. Правда, делала это с таким видом, что повторно обращаться не слишком хотелось. От работы на благо общества тоже не отлынивала, но, где и чем заниматься, она решала сама. Никто никогда не видел ее рядом с кухонным костром, возле которого собирались остальные женщины. И вообще, днем ее встретить в лагере – большая удача.

Светлое время суток она проводила в лесу, откуда приносила подстреленных птиц и стебли ревеня, так что бездельницей ее назвать язык не повернется. Если первое время напрягало, что Кэт пропадает по многу часов неизвестно где, то потом привыкли.

Возможно, люди ей просто противны, вот и старается держать дистанцию – было и такое мнение.

Сама Кэт никого никогда не трогала, не донимала просьбами, тягостными разговорами, ничем не капала на мозг. А то вот Светка почти всех достала: если в дороге вела себя тихо, то здесь расслабилась, и пошли нескончаемые бытовые жалобы. До нее, похоже, только сейчас начало доходить, что это – навсегда. Не пить ей любимый сорт кофе по утрам, не ходить на коррекцию ногтей и в дорогую парикмахерскую, пенная ванна с ароматической солью тоже не предвидится.

Кэт не такая. Что у нее в голове, никому не понять, но жалоб от нее точно не будет. И вообще лишних слов.

В общем, Рогов даже удивился, когда она, появившись из леса всего лишь около полудня, а не к вечеру, прямиком направилась к нему и без вступлений заявила:

– Пошли.

– Куда?

– Ты мне нужен.

Кэт, развернувшись, уверенно, не оглядываясь, направилась в сторону леса. Рогов, чуть поколебавшись, поднялся. Непонятно, что это ей взбрело в голову, а узнать можно лишь одним способом: пойти следом, как она и просила.