Крикун глядел на ржавую решетку в крохотном оконце и прикидывал от безделья и скуки: выломать ее он, может быть, и выломал бы, но ужаться, чтобы оконный проем туловище пропустил - нет. Голова легко пройдет, а плечи - нет. Да и не солидно отказываться от собою же содеянного. Да и некуда бежать, разве что в разбойники, но это презренно. Крикуну было не занимать опыта в подвигах и в нарушениях, он понимал, что судьба его зависит от чужого настроения, то есть, еще до заката может вывернуться так, а может и этак... И старался думать о хорошем.

Ветхие крепостные ворота распахнулись легко и вдруг, ибо собраны были из тесаных досок, обитых тонких слоем листового железа - такое чуть ли не секира прорубит - не дающего ни прочности, ни вида, ибо самого железа почти и не осталось, ржа съела... Ни умелого дробящего заклятья, ни таранного удара такие ворота, конечно же, не удержали бы, но зато растворились стремительно, так, как и надобно было в тот день. Конные отряды Медвежонкова полка (другой, 'тургунный', оставался на месте, про запас, но в готовности) в две стремительные ленты вымахивали друг за другом из крепости и, не вступая в бой, начали окружать огромное ровное поле перед крепостными воротами. Настоящее войско, ведомое даже и не особо одаренным предводителем, конечно же, не позволило бы себе скопиться бестолковым стадом посреди открытого пространства, но ведь и разбойники не ожидали, что вместо худосочного гарнизона в три-четыре десятка пожилых калек и пьяниц (бабы с игрушечными ножиками не в счет), им предстоит сразиться с превосходящими силами, да не просто так - а с имперскими стражами!

Бой на открытом пространстве - мечи на мечи - всегда стремителен, это не осады, могущие длиться от лета и до зимы: Куса и проморгаться не успел, как его людей взяли в стальное кольцо, а из ворот с бешеными взвизгами вырвалась целая стая демонов - сотня черных рубашек, возглавляемых почему-то золотошпорым рыцарем. Они первые и бросились в лобовую сечу. Делать нечего, пришлось воевать. Разбойники, в большинстве своем, наперед знали свою судьбу, которая, почти всегда - не очень далекая смерть: либо от ран, либо в боевой драке, либо, не дай боги, на несмазанном колу (да и на смазанном-то не повеселишься!), а лучше бы всего - с перепою! Сшиблись - и полетели кровавые ошметки во все стороны! Тогучи Менс правил битву на свой манер, как сам лучше посчитал, ограничение от Когори Тумару было только одно: стрелами - ни-ни! Разве, если кто вырвется из смертельного круга и попытается бежать. Зачем он так решил? Может, захотел отдохнуть от похода, зрелищем себя потешить, подобно тому, как Его Величество находит мимолетное отдохновение от бесконечных трудов в своем личном цирке?.. Вполне возможно, а скорее - захотел посмотреть в деле, поподробнее, попристальнее: кто такие Тогучи Менс и Керси Талои? Воины они - или так просто, мечом помахать?

Гм... Вроде, вроде... И то, и другое... Полк имперской стражи в бой вступал очень бережно, словно нехотя, словно мягкие пальцы на птерье горлышко выкладывал: из строя никто в атаку не бросается, но всех разбойников, пеших ли, конных, кто из стада высовывается - жик-жик в мечи! Тем вроде как урок: нырни в толпу и цел останешься... на некоторое время... Сей прием - взращивание во враге трусости на поле боя. По одному, по два, но - урон живой силе противника ощутимый, а кроме того, большая их часть уже напугана, суетятся внутри толпы безо всякого проку, орут, мешают друг другу... Иные, небось, уже в испорченных штанах... Молодец Тогучи, бережет доверенное, сие не трусость, сие расчет! Но и сам не гнушается с краешку ездить, мечом отщипывать - руку, голову - то от одного мерзавца, то от другого... А этот попрыгун, который Керси Талои - ишь ты! Это он - не иначе - бахвалится, выучку показывает, что ему маркизы преподали... Ну-ну... Однако и Керси бился не теряя головы: вот он бросился на выручку к одному своему ратнику, насмерть стоял, себя не щадя, пока тот с земли поднимался и в себя приходил... Оттеснил в глубь своих - и плетью его, и плетью! Когда успел плеть достать? Правильно - не лезь на рожон поперек всех, не оголяй бока и затылки товарищей!..

Как ни старался следить за каждой мелочью боя Когори Тумару, но слабое зрение давало о себе знать: пробьется слеза сквозь лечебное заклятье - все и расплылось в глазах! Протер, глядь, а у Керси, у этого, опять в шуйце секира, не плеть, и в две руки знатно рубится! И главное дело, рубашками успевает командовать... И ведь грамотно!

Когори Тумару расхохотался, вытянув толстый палец вперед и вниз:

- Нет, но это умора! Медвежонок, ты только глянь!

- А чего?

- Чаво, чаво... Слепой что ли, хуже меня? Этот птерчик со шпорышками - видишь куда рубится? Паладин, обгадь меня цуцырь! Будто не смотрю, а роман читаю! Ужель, и мы такими были? Ой, не могу! Он ихнего главного самолично хочет срубить, к нему проламывается! Этого... как?.. запамятовал?.. Кусу, да. Сыча сюда!

Подбежал десятник Сыч, знаменитый силою рук и меткостью в стрельбе из лука.

- Дотянешься во-он до того кабана, в кольчуге над красным тегиляем?

- То есть легко, ваше высокопревосходительство! Сверху-то? В одну-две стрелы возьму!

- Прибей его, а то мы тут, того и гляди, в Аламагана играть примемся, благодаря некоторым столичным бездельникам, которым только и забот, что сказки в свитках читать.

Разбойничьему главарю Кусе повезло: стрела пронзила ему правый глаз и расплескала мозг внутри черепа раньше, чем он успел понять происходящее. С его смертью прекратилось даже то невнятное сопротивление, которые пытались оказать разбойники имперским стражам. Кто-то попытался дать деру, иные побросали оружие, надеясь сдаться и пожить еще хоть немного, но имперцам, подгоняемым грозным Тумару, некогда было рассусоливать: кого следовало дорезать - дорезали, всех остальных - на кол, без розыска и допросов, благо, кольев оказалось заготовлено с избытком. Дольше всех фыркали и никак не могли успокоиться черные рубашки: прошел слух от лазутчиков из местного населения, что среди разбойников замечен был ратник, им подобный! Этого никак нельзя было стерпеть, чернорубашечники собственноручно переворошили всех покойников до единого, обыскали и плененных - нет, не нашли. А то бы колом не обошелся добрый молодец, шкуру бы заживо содрали, вместе с черной рубахой!

Тем же вечером, на военном совете, Когори Тумару подводил итоги дня.

- И, напоследок, скажи-ка мне, сударь Тогучи Менс, для чего такое жиденькое окружение выставил ты против татей сих? Рассредоточил силы, неминуемо их ослабив? А ну - как они единым кулаком бы вдарили - и прочь от ворот, к спасительным лесам?

- Виноват, ваше высокопревосходительство!

- Ты мне глаза не выпучивай, тупого не гоняй! Спрашиваю - отвечай с резонами.

- Слушаюсь, ваше выс... Гм. На поле наше преимущество в живой силе было примерно четырехкратным. Это не считая разницы в выучке и в выгоде расположения войск. Кроме того, две сотни ратников из действующего полка были нарочно оттянуты за оградную ленту, дабы мгновенно переместиться в точку возможного удара и сдержать его на первых порах. Кроме того, как ваше высокопревосходительство изволили видеть, боевое поле представляло собою некий горшок, где с открытой стороны, подле ворот, шла острая битва между разбойниками и ратниками черными рубашками, что тоже затрудняло, если не вовсе отвергало возможность удара неожиданного кулака изнутри в стенки оного горшка...