об этом Нову позже. А прямо сейчас я хотел поделиться остальными новостями.

― И кто-то записал наше сегодняшнее выступление и выложил на YouTube, и оно набирает сумасшедшее количество лайков. Это видео становится вирусным.

Теперь я чувствовал себя Ореном, подпрыгивающим на месте.

― А вирус ― это хорошо? ― спросил папа.

Я закатил глаза и покачал головой, наклоняясь, чтобы толкнуть его.

― Ты такой древний.

― Ладно, ладно. Я знаю, что означает вирус, ― согласился он. ― Чего я не знаю, так что это значит для вас в дальнейшем.

― Не знаю. Может быть, ничего. Мы можем придерживаться нашего первоначального плана ― подрабатывать летом в барах и не продвинуться далеко. Нам может позвонить Дэйв Грол и попросить выступить на разогреве у Foo Fighters и отправиться с ними в турне.

― И ты хочешь, чтобы Нова была с вами? ― спросила ее мама.

― Да. Она ― хит. Комментарии о ней просто сумасшедшие.

― А как же школа? ― спросила она.

Впервые за вечер я притормозил. Идеальное, полное надежд будущее, которое я представлял себе, было омрачено тем, чего я не замечал еще минуту назад.

Я посмотрел на Нову и увидел на ее лице печальную улыбку, словно она тоже об этом не задумывалась. Я закончу школу через пару недель, но ей предстояло учиться еще целый год.

― Она может закончить обучение во время тура. Сейчас среди детей распространено онлайн обучение.

― А как же колледж, Нова?

― Я могу посещать местные концерты и петь там. Это не значит, что я являюсь незаменимый участником группы, ― объяснила Нова.

Я усмехнулся.

― Ну конечно. Посмотрите на комментарии, ― сказал я, передавая свой телефон Глории, прежде чем снова повернуться к Нове. ― Ты более чем незаменимый участник нашей группы. Разве мы не говорили о том, что ты нужна Орену и Брогану, чтобы уберечь их от ареста?

― Справедливое замечание, ― добавил папа. ― Будет чудом, если они доживут до двадцати одного года, не побывав хотя бы в камере, ― пошутил он.

― Многие мужчины комментируют не только твои вокальные данные, ― проворчала Глория. ― Боже. Некоторые из них вызывают у меня желание запереть тебя дома.

― Это интернет, ― упрекнула Нова. ― Эти комментарии не хуже случайных парней, которые пытаются узнать, не ищу ли я папика.

― Я... ― Глория вздохнула, ее плечи поникли. ― Я не знаю, что обо всем этом думать.

Чем сильнее хмурилась Глория, тем больше она омрачала наш момент, а я пока не был готов к этому.

― В любом случае, это может быть не более чем случайность. Песня, ставшая вирусной, может ничего не значить. Как бы то ни было, нам предстоит много работы. В данный момент мы все взволнованы тем, что может произойти.

― Кроме того, ― продолжил папа, наполняя бокал Глории, пытаясь успокоить ее с помощью красной жидкости. ― Паркер позаботится о ней. Он ей как брат, и присмотрит за ней.

Его слова словно удар в живот, мне пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы не вздрогнуть. Мне едва удалось улыбнуться.

― Да. Я позабочусь о ней.

Глория приняла бокал, пожав плечами.

― Ты всегда хотела брата, ― сказала она Нове.

― Все отлично разрешилось, ― сказал папа, с обожанием глядя на Глорию.

Я хотел вернуться к тому, что было до того, как Глория расстроилась. Хотел вернуться к тому моменту, как мой отец похлопывал меня по спине, а Орен совершал круги почета по спортзалу. Хотел вернуться в коридор и поцеловать Нову, прежде чем меня снова окатили напоминанием о том, кем мы приходимся друг другу.

― Ладно, Глор, ― сказал папа. ― Предлагаю взять вино и отправиться спать. Я чертовски устал после ужина.

Проходя мимо, они остановились, чтобы похлопать меня по спине, еще раз поздравляя.

― Я тоже пойду спать, ― сказала Нова, радость, с которой она пришла, исчезла.

― Да, и я.

Что еще можно было сказать в подобной ситуации?

Я провалялся в постели тридцать минут, прислушиваясь к бормотанию наших родителей, прежде чем все стихло. Пытался сосредоточиться на темноте, пытался придумать новую мелодию, но ничего не получалось. Словно зуд, который проходит, как только его почешешь.

Я крутился из стороны в сторону, но ничего не помогало.

― Нах*й.

Я откинул одеяло и осторожно открыл дверь, прислушиваясь, ожидая, что кто-нибудь зашумит, оповещая о том, что проснулся. Когда ничего подобного не произошло, я пошел по коридору. Я знал, что понадобится всего семь шагов ― пять, если широко шагать. Знал, что одна половица скрипит, когда наступаешь на нее, и как избежать этого на третьем шаге. Знал, что нужно приподнять ручку, чтобы избежать заедания двери во влажное лето, но не стоит беспокоиться об этом зимой.

Знал, что нужно обойти комод вдоль стены, чтобы добраться до ее кровати, потому что она любила переодеваться перед ним, бросая одежду, где стояла. У меня был неоднократный опыт столкновения с ее обувью и одеждой.

Я знал, что она спит на правой стороне кровати, поэтому, найдя угол, использовал его, чтобы проложить себе путь на левую сторону. По звуку ее дыхания я понимал, когда она не спит, потому что, чем ближе я подходил, тем глубже она начинала дышать.

Мы делали это чаще, чем раз в неделю, и под покровом ночи могли притвориться, что это не имеет значения. Мы никогда не целовались. Мы никогда не обсуждали, почему я прихожу. Мы просто позволяли этому происходить. Иногда мы держались за руки и разговаривали, пока не засыпали, а просыпались, прижавшись друг к другу.

Сегодня была одна из таких ночей. Как только я опустился на кровать, она уткнулась мне в грудь, и легкое дуновение ее дыхания согрело мою и без того слишком разгоряченную кожу.

― Мне жаль, что мама была такой занудой.

― Не бери в голову. Она просто беспокоится за тебя.

― Ага, ― ответила она слишком быстро.

― Дело в чем-то другом?

Я подавил стон, когда почувствовал, как она провела рукой по моим ягодицам.

― Я не говорю о своем отце.

― Нет.

― Он, э-э... был музыкантом.

― Что-что?

Это высказывание не передало ни малейшей доли моего шока. Я начал переживать, что мои глаза могут вывалиться из глазниц, если они еще больше выпучатся.

― Да, ― сказала она со смехом. ― Он не был популярным. Но