Разбрелись по залу, ощупывая пол и стены помещения лучами фонарей.

Вербов сначала тоже изучал стены, потом вернулся к центральному «кактусу» зала, вызывающему ощущение живого организма.

Интуиция не подвела. Поры к основанию коралла увеличивались в размерах и складывались в извилистую щель, охватывающую всю чешуйчатую гору по периметру. Было видно, что конструкция кораллового нароста не врастает в пол, а проходит сквозь него куда-то вниз, в другой зал либо внутрь скального щита дна океана.

Вербов подозвал спутников.

– Смотрите, если расширить щель в месте стыков трёх «червоточин», можно попытаться протиснуться вглубь.

– Граната, – предложила Инга.

– Взрыв услышат, и мы лишимся важного преимущества – внезапности.

– Ломиком, – пробормотал Шпачков.

– Нету у нас ломиков, – вздохнул Денис, сожалея, что не предусмотрел такого развития событий. – Попробую ножичком.

Достав свой десантный «шторм», он начал расширять щель, отрезая чешуи и жилоподобные ветви коралла.

Работа подвигалась медленно, коралловые заросли поддавались закалённой стали с трудом, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы отпилить коралловые «сучья» и чешуи. В конце концов Денис устал, и его сменила сначала Инга, а после неё – Шпачков, сообразивший, что надо делать.

Возились с расширением щели около часа.

Золотистое свечение в глубине воды стало ярче.

Вербов направил округлый нос скутера в щель, несколько раз с разгона попытался раздвинуть веточки коралла, и это ему удалось. Последние чешуйки отвалились, он протиснулся вслед за скутером в прорубленное ножом отверстие.

Спутники последовали за ним.

Этот зал практически был копией верхнего, только «саксаулы» и «кактусы» вырастали не из пола, а опускались вниз с потолка. Перекрытие зала служило всей коралловой конструкции как бы плоской несущей балкой. А центральный коралл разрастался в стороны, превращаясь в гигантское светящееся, полупрозрачное, слоистое «яйцо».

Вода, заполнявшая зал, искажала перспективу, но Вербов всё же смог оценить размеры яйцевидного сооружения: не менее ста метров в высоту и не менее сотни метров в самой толстой части.

Но внимание водолазов привлекла не яйцевидная конструкция, а выраставшие из тёмных глубин зала вокруг неё ажурные столбы с плоскими вершинами, на которых располагались какие-то шипастые наросты и… знакомые по геометрическим обводам земные аппараты! Одним из них был «Мистик», вторым – американская субмарина «Канзас». Третьим – российское «изделие 101»!

В остальных объектах изредка тоже угадывались конструкции, созданные человеком, но света, испускаемого «яйцом», недоставало, чтобы разглядеть их детально. Возможно, это были узлы каких-то механизмов и нефтедобывающих платформ.

– Глазам не верю! – проговорила Богушанская. – Мы же видели «Утёс» в зале наверху!

– Очевидно, хозяева «музея» перенесли его сюда недавно.

– Зачем?

– Как самый ценный экспонат, – пошутил Вербов. – Как-никак внутри ядерный боеприпас.

– Креативно мыслите, полковник, – хмыкнул Шпачков.

– Со всяким бывает. Как вы думаете, куда мы попали?

– Несомненно, в какой-то центр. Точнее, в центральный компьютер старогеев, как бы необычно он ни выглядел. Этот кокон посреди почему-то напоминает мне улей.

– Почему улей?

– Вглядитесь повнимательней.

Вербов напряг зрение.

Показалось, что внешние «капустные» слои яйцевидного образования кишат насекомыми.

– Муравьи?!

– Пчёлы? – в тон Вербову произнесла Инга.

– Ни муравьи, ни пчёлы, ни осы, скорее всего, коралловые полипы, альционарии или фуларии, но – в состоянии пассионарной взвеси, так сказать. Они и составляют мыслящий мозг системы, как в наших компьютерах – кристаллические матрицы и микросхемы.

– Но ведь полипы в какой-то степени животные, они должны питаться, размножаться…

– Разумеется, система себя снабжает энергией. Чувствуется по притоку тепла. Но это детали. Что касается клеток мозга, то ими могут стать любые живые биоорганизмы, как простейшие, так и сложные, такие как человек.

– Шутите?

– Нисколько, молодой человек, человечество уже превратилось в единую пси-систему, которой управляют некие космические силы. Конечно, чем человек проще, тупее, агрессивнее, тем легче им управлять. Вспомните, как британцы буквально зазомбировали Европу, повесив на Россию отравление Скрипалей и ещё каких-то двух несчастных подданных Британии. И ведь им поверили практически все народы мира!

– Обыватели! – фыркнула Инга.

– Да, согласен, обыватели, хотя от этого нам не легче. Это отличный пример психического управления толпой тупых, не думающих людей. На этом же принципе работает, наверно, и старогейский компьютер. – Шпачков вдруг хохотнул. – Хотя коралловые полипы вряд ли можно назвать тупыми обывателями. С другой стороны, не удивлюсь, если старогеи захотят перехватить управление людьми и перепрограммировать систему.

– Вы серьёзно?

– Молодой человек, я не вышучиваю серьёзные проблемы.

Помолчали.

– А ведь нам надо проникнуть внутрь этого кокона, – задумчиво проговорила Инга.

– Нас заметят.

– У тебя есть другие идеи?

Вербов не ответил, рассматривая кокон. Сказал коротко:

– Нет.

– Вообще-то, шанс у нас есть, – сказал Шпачков.

– Говорите.

– Человеческий мозг внутри не имеет болевых рецепторов, стоит пройти черепную коробку, и боли человек уже не испытает, даже если в голый мозг воткнуть иголку. По аналогии с этим можно представить, что на нас тоже не отреагирует система защиты старогейского компьютера. Мы, по сути, прошли слой «черепа». Внутри мозг не охраняется так жёстко, как снаружи.

– А если всё же охрана отреагирует?

– Вы что-нибудь придумаете, – простодушно ответил океанолог. – К тому же кто не рискует…

– Тому не стоит наливать шампанского, – иронически заметила Инга.

– Не знал, что вы любитель риска, – сказал Вербов.

– Я сам не знал, – усмехнулся Шпачков.

– Итак, идём знакомиться, – подвёл итоги разговора Вербов.

Внезапно у «яйца» началось движение.

Из мутной глубины зала вынеслись живые стреловидные тени, превратились в «осьминогов», облепили американский батиплав и понесли к эллипсоиду. В слоистой стенке кокона проявилось более светлое звездообразное пятно. «Осьминоги» внесли в него аппарат, и пятно расплылось мутной желтоватой кляксой.

– Что они делают?! – прошептала Богушанская.