И красота, и благодарность, и подарки с обеих сторон, и юмор, и слезы, и откровенность, и рассказы, и объятия.

Да и праздники мы проводили вместе. Куда ж мне ещё? К тому же в праздники мы работали больше обычного и закрывались позднее. И спешить мне было не к кому. Да и с транспортом — полный караул.»

 

Тёмные Аллеи

«Караул и случился в один прекрасный осенний вечер. Мне ужас как захотелось печёнки и черничного варенья. А я заприметила вновь открывшийся супермаркет возле пересадки автобуса. Он

185

Галина Хериссон

 

единственный работал в столь поздний час. Я накупила всего и села в ближайший автобус, который довозил не до самого дома, а до аллеи, через которую нужно было идти минут десять, исхоженной мной и по воскресным туманным утрам, и по предзакатным вечерам. Но тут уж было почти совсем темно. А в таких районах фонарей не зажигают. Что ж, выбора не было. Других маршрутов там не ходит. А ходят обычно редкие прохожие, выгуливающие собак. Не в этот раз.

Издали я заметила пару тёмных крепких фигур. Но между ними прошёл этакий мальчик-колокольчик, молодой и рыжий. Он прошёл мимо меня восвояси, а я нырнула вперёд. Очень устала и хотела есть. Поскорее бы домой!

Когда я поравнялась с этими двоими: чёрные высокие парни в капюшонах и костюмах в облипку, будто из кино, они оба синхронно схватились за мой рюкзак и сумку на плече. Я упала, а они продолжали тянуть. Рюкзак был хлипкий, и лямка оторвалась. И эти идиоты убежали с моей баночкой варенья, ключами, банковской карточкой, проездным и, самое обидное, столь выстраданным удостоверением личности! Я говорила этим великовозрастным бэтменам: “Дебилы! У меня же нет ничего ценного!” А они в ответ — ни слова. Не хотели, видно, чтоб опознала их акцент, африканский, арабский или какой там ещё... Слаженно работали парни, профессионально, чувствовалось, что не в первый раз. Лиц не разглядеть. Тёмные в темноте аллеи и тени капюшонов. Гопники и салаги с атлетическим телосложением. А не смогли у меня отнять сумку на плече. Ту самую, где был телефон, ту самую, с правого бока, где лежала печень, ту самую, с которой скромно улыбалась девочка с жемчужной сережкой. Я купила её давно в Гааге, вдохновлённая 186

НЕ ПРО ЗАЕК

 

Вермеером, и продублировала крепким хлопком, крупными шёлковыми стежками.

Они убежали зайцами в кусты, вглубь района. А я встала, стряхнула землю и листья (мне не привыкать) и поскорее покинула злосчастную аллею. Пробегая мимо стадиона, тут совсем недалеко, я увидела пацанов, они вечно тут в футбол тренируются, и я часто вижу в автобусе их усталую стайку с большими спортивными сумками. Я спросила номер полиции, от волнения сама никак не могла вспомнить, и тут же позвонила.

Не хочется подробно рассказывать, как долго они выясняли, где я нахожусь и куда убежали малолетние грабители. Про несоответствие названия автобусной остановки и бульвара, по иронии, Ван Гог. Про то, как долго я сидела в комиссариате, и ужасно хотелось пить, про то, как довольно быстро приехал Винсент, но показания долго никто не брал.

Про то, как я позвонила своим соседям и в красках обрисовала ситуацию. Про то, что у грабителей ключи от всего, но наш адрес, по счастью, в моих украденных вещах нигде не написан. Про то, что ночевать не приду, потому что завтра даже не на чем доехать на работу: ни денег, ни проездного.

Засранцев, конечно, не поймали. Но меня долго мурыжили вопросами и заполнением бумажек. Даже весело. Почти как в прошлый раз — двенадцать лет назад...

Благодаря тому стародавнему визиту в полицию и установили мою личность. Какая чёртова удача!

А Винсент привёз меня в бутик, мы обнялись с Наоми и сразу стали укладываться спать. Два часа

 

187

Галина Хериссон

 

ночи. И я прожила у них там на диванчике целую неделю, работая до выходных. Почти без смены одежды и душа (душ работал только в супружеской спальне). Самой просить мне было неудобно, а Наоми предложить не подумала. Хотя шмоток у неё было более чем достаточно, и в размерчик почти...»

* * *

«Она, Наоми, миниатюрная стройняшка и красавица. Прекрасна ботичеллиевской красотой, но не любившая себя. Не любившая краситься, только вот волосы — вечно хной. Не любившая фотографироваться. Не любившая ходить в гости и путешествовать. Не любившая свои чуть оттопыренные уши и не носящая серёг. Между тем недавно мы завели в бутике стеклянный шкафчик для продажи красивой серебряной бижутерии: и серёг, и браслетов, и кулонов. Мужчины любили покупать их в подарок и преподносить милую безделицу, воткнутую в середину розы...»

* * *

«Да что вы заладили, как