— Ну как императорский бал? — с порога поинтересовалась впорхнувшая в лавку Паула. — Я уже горю от нетерпения! Рассказывай!

Но я сообщила ей совсем другое:

— Мы с Реллингтоном разошлись.

— То есть? — Паула опешила.

— То есть приворот снят, и нас больше ничего не связывает. — Я попыталась улыбнуться. — Наконец-то все закончилось.

— Значит, вы с ним… Того? — Паула почти прошептала этот вопрос.

— Значит, того… — Чтобы не выдать всколыхнувшихся чувств, я принялась переставлять флаконы на витрине с места на место.

— И как? — Любопытству Паулы не было границ. — Как все прошло?

Я лишь пожала плечами, а потом подумала, что стоит ее предупредить:

— Для него и для всех остальных я ничего не помню, ясно?

— Он думает, что ты выпила то зелье?

— Да. Он сам настоял, но я… Не сделала этого.

— Почему?

— Так надо было, — ушла от ответа. — И не спрашивай меня больше ни о чем, пожалуйста. Пока я не хочу обсуждать это. И про праздник Черной розы тоже расскажу чуть позже, ладно?

— Ладно, — Паула обиженно надула губки, — только скажи, был там хоть мой лорд?

— Был. — Я усмехнулась. — Беседовал с принцем.

— С принцем? — В глазах Паулы этот факт явно прибавил Паттисону новые очки.

Она хотела продолжить, но я приложила палец к губам, призывая молчать: за ее спиной стал появляться темный сферум. В первое мгновение мне подумалось, что это Реллингтон, я даже перестала дышать на несколько мгновений, но потом очертания стали четче, и стало понятно, что радоваться как раз надо подруге. Это был Паттисон, легок на помине.

— Милорд, — простонала она почти в экстазе и чуть не споткнулась, изображая поклон.

Я приветствовала Темного более сдержанно, мысленно костеря его на чем свет стоит. Вот какого черта он тут опять забыл? Бабуля снова достает? Сомневаюсь что-то…

Но Паттисон сразу направился ко мне.

— Как вы, Лия? — спросил он непривычно обеспокоенным тоном.

— Прекрасно. — Я закрепила ответ улыбкой. — А вы, милорд? Что вам предложить?

— Я пришел не за этим. — Паттисон стал раздражаться. — Хотел узнать, все ли с вами в порядке. Вы потеряли сознание на балу и больше туда не вернулись.

— Я не понимаю, о чем вы, милорд? — Я постаралась придать голосу искреннее недоумение. Ведь для Паттисона я тоже должна ничего не помнить. Если же захочет узнать причину, пусть выясняет у Реллингтона. Тот обещал все уладить, вот пускай и разбирается.

— То есть… — начал было Паттисон, но тут на сцену вышла Паула.

— Ах… — Она качнулась. — Ох… — Театрально приложила ладонь ко лбу. — Как-то мне нехорошо…

Еще пару заплетающихся шажочков в сторону Паттисона, эффектный разворот и… Нет, она что, действительно собралась упасть? Надеется, что он ее поймает? «Это же Паттисон!» — хотелось образумить подругу, и я бросилась было ей на помощь сама, но Паула уже благополучно приземлилась в желанные объятия любимого.

Мне это не мерещится, нет? Он все-таки сделал это? У Паулы сработало, что ли? Я пребывала в полнейшем шоке, из которого меня вывел голос Темного:

— Госпожа, Лия! Принесите же воды наконец!

— Да, конечно, милорд.

Глядя, как натурально Паула изображает обморок, я уже начала сомневаться в его наигранности. Вдруг подруге и вправду стало нехорошо? Я вспомнила, что у меня в продаже есть нюхательная соль с зубодробительным запахом плесневелого сыра, и решила воспользоваться ей. Не знаю, почему мастер захотел придать этой соли именно такой «аромат», но у дам она шла на ура. Вот и Паула тут же дернулась, стоило поднести открытый флакончик к ее носу, и открыла глаза.

— Ах… — снова протянула она. — Что со мной? Милорд? — Она покраснела вполне естественно. — Зачем же вы… Мне так неловко перед вами… Вы так утруждаете себя… Не нужно меня держать! Я сейчас же поднимусь… Так неловко, так неловко… Простите меня, милорд…

— Ничего, — буркнул Паттисон и даже помог ей встать. — В следующий раз будьте осторожны. До встречи.

После этих слов он так быстро испарился, словно за ним кто-то гнался. Вот так чудеса…

— Я сейчас действительно упаду в обморок, — простонала счастливая Паула. — Я была в его объятиях, представляешь? Он прижимал меня к своей груди… О боги, что за удача снизошла на меня?

— Значит, это был не настоящий обморок? — уточнила я.

— Нет, конечно! — фыркнула подруга. — Главное, что милорд поверил! Не все же тебе в обмороки падать!

— А я даже было испугалась, — призналась со смехом.

— Надеюсь, милорд испугался тоже. — Она улыбнулась и жеманно повела плечами.

И вот, спрашивается, зачем такой артистке нужно было приворотное зелье?

Следующий день выдался пасмурным. И это было впервые за все время моего пребывания в Талоссе, когда небо затянуло тучами. К обеду начал накрапывать дождь, а свой зонтик я оставила дома. До последнего надеялась, что к вечеру небо прояснится, однако стало только хуже. Пришлось раскошелиться на новый зонтик, благо в соседней лавке продавали галантерею. В другой раз я бы не стала этого делать и дошла бы как-нибудь домой под дождем, в конце концов, не сахарная, не растаяла бы, но вчера прибегал Рей и позвал меня в гости на ужин. Я с радостью приняла приглашение: во-первых, все равно собиралась их навестить, а во-вторых, проводить еще один вечер в одиночестве и удручающих мыслях не хотелось. А сегодня этот дождь… Но не отказываться же из-за него от планов?

С собой я прихватила целый пакет яблок: вчера все-таки хорошенько потрясла яблоню и собрала неплохой такой урожай. Подумывала даже сварить варенье, однако на это требовалось время, которого пока у меня не было. Но, возможно, займусь этим в выходной.

Дом Розы встретил меня теплом и запахом мясного рагу.

— Бабушка специально отправила меня на рынок за ребрышками, — похвастался Рей. — Хотела угостить тебя нашим любимым блюдом. Мы его готовим только по праздникам.

Мне такая забота была приятна, но немного смутила. Все-таки они жили небогато, а тут пришлось потратиться ради того, чтобы угостить меня.

Вскоре пришла Генриетта и сразу стала расспрашивать, как мои дела. Скрывать от нее, что не выпила ее зелье, было бессмысленно, она раскусила бы меня на раз-два, поэтому пришлось признаться, что я его вылила.

— Я отдам вам за него деньги, не волнуйтесь, — пообещала я.

— А я и не волнуюсь, — хмыкнула Генриетта. — Сдались мне твои деньги. Я больше за тебя тревожусь. Как бы ты не пожалела об этом…

— Уже все равно ничего не изменить, — вздохнула я. — Как есть, так и есть…