Впервые за много дней мой сон был спокойным.

24. Строго по прямой

Я проснулась от звука льющейся воды, будто волны заливали комнату. Быстро моргая, я резко села, безуспешно оглядываясь в поисках источника звука. Майло все еще был рядом, но он уже сидел и спокойно наблюдал за мной.

— Что это? — воскликнула я с дрожью в голосе.

От мрачного выражения лица Майло у меня по жилам пробежал холодок.

— Что-то не так. — Я вцепилась в рукав его рубашки. — Что происходит?

— Мне пора возвращаться. — Он уставился на меня с болью в глазах, когда его кожа начала приобретать морозно-белый оттенок, который я видела у Беллами ночью на пляже.

— Нет, — слабо произнесла я. — Как может быть, что уже пора? — Я взглянула на часы. Уже светало.

В комнате было все еще темно, и за моим окном витала мягкая дымка сумерек. Хотя я и знала, что он не сможет избежать своего неизбежного возвращения в море, я не ожидала, что это произойдет вот так. Не знаю, чего я ожидала, но уж точно не той картины отчаяния, которая предстала передо мной.

С сияющими глазами, полными муки, Майло попрощался со мной в последний раз, когда призрачные волны появились, казалось бы, ниоткуда, обвиваясь вокруг него, как виноградные лозы. Они медленно накрыли его полностью, и оглушительный шум океана наполнил мои уши. Через несколько секунд волны снова собрались в водовороты и превратились в неземное облако тумана. Когда все это исчезло, Майло уже не было.

Я молча сидела на кровати, не веря своим глазам. Потянулась вперед, чтобы дотронуться до того места, где он только что был, пытаясь убедить себя, что это было на самом деле. Чудесным образом, на кровати не осталось ни малейшего признака влаги, несмотря на то, что вода, казалось, только что поглотила парня. Не осталось и следа от того, что только что произошло. Мое сердце все еще бешено колотилось в груди, когда я положила руку на кровать. Инстинктивно потянулась, чтобы проверить, на месте ли ожерелье. Знание того, что оно все еще там, успокаивало меня и заставляло чувствовать, что Майло каким-то образом все еще здесь.

Но потом я вспомнила о страдании, которое увидела в его глазах, и это заставило меня признать, что он обречен на еще один круг мучений. Я могла только представить, как безжалостное море затягивает его душу во тьму. Печаль наполнила мое сердце, когда я подумала о нем и его судьбе. И я поняла, что теперь у меня есть больше, чем когда-либо, причин покончить с этим. Я должна разрушить проклятие. Я должна позволить ему наконец умереть, чтобы спасти. Но означало ли это, что я позволю маме занять его место? Я не могла выбирать. Это был не тот выбор, о котором хотелось думать. Должен был быть какой-то выход. Возможно, шкатулка была ключом.

После этого заснуть было невозможно. В любом случае, уже почти наступило утро. Я спустила босые ноги на пол и медленно встала. Подойдя к своей картине, я уставилась на нее в темноте. Выставка была сегодня вечером, но имело ли это какое-то значение? Я даже не планировала, что надену на торжество, а учитывая растущее беспокойство о маме, все, что связано с Майло, и планы заполучить ключ в тот же вечер, посещение показательного гала-шоу показалось мне последним, о чем мне стоило беспокоиться.

Когда в окно начали проникать оранжевые лучи рассвета, на телефоне раздался сигнал. Я сдержанно рассмеялась, прочитав сообщение от папы.

«Счастливого дня показа! Удачи, Трина… Не могу дождаться, когда увижу тебя в ближайшее время. Мама тоже передает привет».

Я знала, что он, вероятно, уже встал и в своем промасленном комбинезоне со стаканом горячего кофе в руке направляется в магазин. По крайней мере, кое-что оставалось прежним. У меня не хватило духу сказать ему, что подумываю о том, чтобы отказаться от участия в шоу, поэтому просто ответила эмодзи в виде сердечка.

Я поняла, что мне, вероятно, тоже понадобится кофе, если собираюсь пережить этот день, поэтому устало поплелась на кухню и заварила чашку. Когда сидела за столом, обхватив голову руками и уставившись на коричневый напиток в кружке, я не могла перестать думать о Майло и, к моему удивлению, о Беллами. Я не знала, что буду делать, если не смогу положить конец их проклятию. Я знала, что у меня не было ни единого шанса уйти от всего этого без какой-либо боли, но еще больнее было думать, что я, возможно, не смогу остановить их.

Я была так сосредоточена на своих мыслях, что сидела и размешивала сливки в кофе, даже не сделав ни глотка. Солнце взошло, заливая комнату белым светом, а я этого даже не заметила.

Драматичный зевок МакКензи вывел меня из состояния задумчивости.

— Привет. — Я позволила слову сорваться с губ с минимальным усилием.

— Доброе утро, солнышко. — Она взъерошила свои рыжие волосы и снова зевнула. — Твой мужчина оставался на ночь?

— Вроде того, — произнесла я. — Он ушел довольно рано.

— О, да. Надеюсь, все в порядке? — Она выдвинула стул за столом рядом со мной и села.

— Да. — Я слабо улыбнулась. — Определенно, все в порядке.

Мы еще немного поболтали о пустяках, но ни о чем таком, что стоило бы запомнить. Наконец, МакКензи опустила взгляд на свой телефон, когда ее приложение-календарь выдало уведомление.

— Боже мой! Я чуть не забыла. Сегодня гала-шоу, верно?

— Да. — Я перевела дух. — Но, думаю, я пойду на попятную. Я просто не готова.

— Что? — Она чуть не опрокинула стул, пытаясь встать. — Не будь такой балбеской, как я. Ты слишком долго работала над этой картиной, чтобы не выставить её.

— Знаю, знаю. Но мне просто нужно о многом подумать. Мама в последнее время какая-то странная, и я немного беспокоюсь за нее. Утром мне нужно улетать обратно в Арканзас, что, наверное, к лучшему. Мне нужно ее увидеть. Кроме того, мне даже нечего надеть.

— О, что ж, мне жаль твою маму, но если ты не продемонстрируешь свою потрясающую работу, это ее не исправит. — МакКензи, которая уже встала, подняла меня с места, взяв за руку. — И-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и! Не беспокойся о том, что тебе нечего надеть. Ты меня вообще знаешь?

Она практически потащила меня в свою комнату, и я споткнулась, пытаясь не отстать от нее.

— Стой здесь. Мы почти одного роста. Помнишь Хэллоуин? Этот костюм ангела сидел на тебе как влитой.

Я молча содрогнулась при воспоминании о