— Тут курс лучше, — сказала я, по привычке напихивая рюкзак пачками жутко обесценившихся боливаров.

Диего цвёл, как тропическая роза, заглядываясь на мою грудь, выступающую из обтягивающей блузки. Впрочем, с беременностью грудь уже из всего призывно выступала. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Джек смотрел, смотрел на него подозрительно. Потом склонился с высоты своего роста над кудрявой головой аборигена и буркнул:

— Если фальшивые, лично шкуру спущу! И на неё, — ткнул в меня пальцем, — так не смотри!

— Но, но, но, сеньор! Сеньорита только ваша, никаких притязаний, — сдаваясь, задрал руки Диего, словно Джек ткнул в него не пальцем, а дулом пистолета.

— А как же шестой и седьмой ребенок для увеличения красоты этого мира? — хмыкнула я.

— Что?! — бычий взгляд Джека заставил аборигена попятиться в кусты, ещё громче вопя «Но-но-но». Джек крикнул ему вдогонку: — Она не сеньорита, а сеньора, понял! Урою!

И для верности несколько завиристых ругательств выпалил на испанском. Я их не знала, но ясно было, что он не ромом предлагал Диего угоститься.

Ну вот, ещё спугнёт такой выгодный банкомат на ножках!

Я застегнула спокойно рюкзак и, подмигнув, напомнила Джеку:

— А я ещё сеньорита.

Он сжал кулаки и заявил.

— Всё! Где тут церковь?

А я ему показала язык и сгримасничала:

— Неа, тут не хочу. Хочу белое платье со шлейфом. Везде цветы и тебя в смокинге.

— Балерина! — взревел Джек. — Я тоже хочу! Но почему они все на тебя так пялятся?!

Я кокетливо повела плечом:

— Просто я неотразима. Разве нет?

— Да, пусть завидуют, — сдался он и пошёл в ресторан завтракать.

Едва в вертолёте Джек включил мобильный, который я поставила ещё с ночи на зарядку, посыпались кучей сообщения о пропущенных звонках. Там одних моих, я уверена, штук сто набралось. Джек быстро и сосредоточенно просматривал их. И вдруг телефон зазвонил. Я услышала даже без громкой связи орущего из трубки Лешу Феклистова, с эхом и с переводчиком:

— Джек! Чего там твоя чудит?

— В каком смысле? — не понял Джек.

— Ну, подняла нас всех на уши, батя намекнул послу. Он как раз у них про поставки договаривался: мол, наш друг, наполовину, по жене, русский и верный товарищ России сидит у вас в заложниках, непорядок и всё такое. Они отправили военных на завод, а там всё нормально. Я тебе звонил-звонил, вне доступа. У Сандры крыша поехала или она к наркотическим веществам пристрастилась?

— Всё с ней нормально. Когда отправляли? — с усмешкой уточнил Джек.

— Вчера вроде.

Джек выдохнул и чертыхнулся:

— А я думал, национализировать приехали. Ффак! Чуть не поседел. Предупреждать же надо, Алекс!

— Так как вас предупредишь, если всё время вне зоны?! Я и сам только из песков вернулся.

— Жив, цел?

— Да, всё в порядке! Так что правда у вас заваруха была?

— Правда, — Джек сощурился, — а говоришь, если что можно армию привлекать? По старой дружбе? Просто у нас тут… немного нестабильно. Не уверен, что частная охрана справится, если снова бузить начнут.

— Я у бати контакты спрошу. Так, в полицию в Венесуэле лучше не звонить, фиг знаешь, на кого нарвёшься. Только через своих.

— Хорошо, замётано. Спасибо, Алекс!

— Да не вопрос! Ты к нам когда? Давай с Сандрой своей приезжай! С вами весело! Мы до сих пор вашу сальсу тут вспоминаем. Лизка даже пошла на курсы заниматься. От зависти. У меня тут настоечка на смородине поспела! С олениной копчёной попробуем. Приезжай, вкуснотень!

— Искушаешь, — улыбнулся в телефон Джек. — Как разгребу дерьмо, приедем. Слово даю. Семьёй приедем. — И любимое своё по-русски: — Чтоб я сдох!

Отбил звонок, почесал затылок и с коварным видом проговорил:

— Слушай, а я оказывается, выгодную невесту нашёл. Всем буду говорить: женитесь только на русских. Совету директоров в первую очередь. А они, дебилы: рейтинги, рейтинги… Армия лучше рейтингов.

Я хихикнула и поводила пальчиком по скатерти:

— А я ещё крестиком вышивать умею… Ну там, если в горящую избу не надо вбегать и коня на скаку тормозить.

Джек моргнул:

— Зачем?

— Русскую классику надо знать! — важно заявила я и хлопнула его по носу. — В том числе, мультиковую. Буду тебя потом учить. Вместе с Китёнком.

— Хорошо. Но пока посла из списка не вычёркивай, он и армия могут пригодиться. Знала бы ты, как кулаки чешутся, — признался Джек.

— Но только по справедливости, ты же благородный тиран, — напомнила я.

— Исключительно справедливо буду мордой об стол, — пообещал Джек с хищным прищуром.

Наш вертолёт приземлялся на стоянке для фур, и несанкционированных скоплений народа пока не наблюдалось. Только одна кучка возле офиса.

Джек спрыгнул с подножки вертолёта, спустил меня, поддержав за талию, и направился шагом прокуратора к офисному зданию. Со свитой из меня и терминаторов. Я чувствовала себя очень воинственным Пятачком и внимательно осматривала окрестности.

Вчера с головокружением и чёртовыми революциями было недосуг. «Оле-Оле Венезолан Бэбидаз» была вся выкрашена в цвет варёного баклажана, а вовсе не в синий. Может, выцвело на солнце? Вообще не похоже было на ростовский завод: фуры были не такими, пальмы вместо берёзок, цветов на газонах совсем нет, лица сотрудников всё ещё напряжённые и все как на подбор отчаянно смуглые. Не скажу, что они смотрели на меня дружелюбно, но мне было не страшно.

На любой красный террор найдётся синий, зелёный и даже розовый. В общем, кто к нам с мечом, тот береги уши!

* * *

О, кресло из скайпа! Высокая чёрная спинка и знакомая картинка за ней.

Кондиционер разгонял венесуэльскую жару, пышногрудая Аурелия, опять краснея и глуповато улыбаясь, встретила нас с видом нашкодившей собачки. Если допустить, что собачки могут надевать такие обтягивающие, декольтированные платья. Мы вошли в кабинет генерального директора, которому не удался побег из тропиков.

Фото его семьи в рамке: белобрысые детишки и рыжая немка — всё, что было индивидуального здесь. Остальное обычно: стол с компьютером, стулья, карта на стене и всяческие «Оле-Ольские» картинки и сувенирчики. Тут пахло величием Америки и её красно-белым символическим напитком. И едва дверь в кабинет закрылась, мне сложно было избавиться от ощущения, что я чудом переместилась из Венесуэлы куда-нибудь на совсем обычный завод, к примеру, в Москве или в Чехии.

Джек был напряжён, словно ожидал нападения в любой момент. И мне это не нравилось. Хотя было понятно его состояние, но ведь так работать нельзя. Я уж точно знаю, если от Джека не чувствуется его заразительных вибраций и мощной энергии, ничего путного не жди! В Ростове мы на его энтузиазме выехали, а тут, едва он ступил с вертолёта на асфальт, его будто подменили. Разило напряжением на версту.