- Любопытно, кто эту малютку так разрисовал?

- Они думают, я не знаю! - усмехнулся дарнигар. - Они думают, старый пень Харнат не видит, что творится от него за три шага! А Харнат, между прочим, на драконий скок все замечает…

Он осекся, вспомнив, что говорит с Хранителем.

- Ну-ну? - поторопил Сокол. - И что же видит старый пень Харнат? На драконий скок, а?

Дарнигар молчал, все сильнее багровея. Но делать было нечего: Хранитель ждал продолжения. Он вроде не сердился, хотя одна Хозяйка Зла знает, каким в следующий миг будет настроение высокородного господина…

- Эта корова бестолковая, Ферчиза, - неохотно начал дарнигар, - несла вчера караул в Купеческой башне. В паре с наемником из третьей сотни. Ну, они и того… - Харнат замялся, подбирая слова, чтобы не оскорбить благородный слух Сына Клана. - Отвлеклись от караульной службы. Безобразие, конечно, у нас такое редко бывает! - добавил он поспешно. - А тут пришла их сменять Аранша… может быть, господин помнит… сегодня утром…

Тут дарнигар окончательно смешался и замолчал.

- Поединок Мастерства под самым окном Хранителя, - услужливо подсказал шайвигар.

Орешек с удовольствием припомнил веснушчатую стриженую девушку, которая красиво уходила от атаки своего тяжеловесного противника.

- Отлично сражается! Молодец! - похвалил он искренне.

- Наемницы, - веско сказал дарнигар, - они, конечно, не барышни на выданье. Живут с кем хотят и когда хотят. Но они не потаскухи. У них есть гордость, есть свои понятия о чести, свои неписаные правила. И первое из них: служба - превыше всего. Они казарму с публичным домом не путают. А если какая подзабудет, чем наемница от шлюхи отличается, так ей товарки сами разъяснят, без начальства.

Орешек усмехнулся, вспомнив радужный синяк.

- Похоже, у Аранши рука тяжелая?

- И рука тяжелая, и характер твердый, - потеплел голос Харната. - У нас ее прозвали «Аранша-атаманша». Жаль, не мужчина, а то быть бы ей десятником.

Орешку стало обидно за сероглазую фехтовальщицу.

- А разве, - поинтересовался он, - уже вышел королевский указ, что женщин нельзя назначать десятниками?

- Нет… но… - растерялся дарнигар.

- Что - «но»? - возвысил голос Орешек. - Вчера один бывалый воин сказал: «Пристало ли Сыну Семейства приказывать Сыновьям Рода?» - Орешек точно скопировал интонацию дарнигара. - А теперь будем гадать, пристало ли женщине мужчинами командовать? Драться наравне с мужчинами ей можно! Умирать бок о бок с мужчинами ей можно! А продвинуться дальше рядового наемника - ну никак нельзя! Иначе землетрясение произойдет, небо на землю рухнет, Великий Грайан опять на мелкие королевства развалится!..

Потрясенный Харнат понимал одно: он все-таки умудрился прогневать начальство.

- Да завтра же… нет, сегодня… клянусь богами… в десятники…

- Ладно, - бросил Хранитель, остывая. - Теперь - на плац. Посмотрим, как здешние вояки с оружием ладят.

Он и сам не понимал, почему разбушевался. А может, он потому и о тренировках заговорил, что захотел снова увидеть стриженую наемницу?.. Впрочем, не увидит. Они сейчас в бане, все шестнадцать…

От будоражащих мыслей о шестнадцати молодых женщинах в клубах пара и брызгах воды Орешка отвлекли хохот и отчаянная брань. Из толпы наемников, забывших о тренировках, начальстве и вообще обо всем на свете, доносились свирепые ругательства в адрес некоего Тайхо: поголовное перечисление неприятной родни упомянутого Тайхо, а также пожелания ему заживо лечь на костер и навеки сгинуть в Бездне.

Орешек заинтересовался, шайвигар насторожился, а Харнат побелел от предчувствия очередной неприятности.

На краю вымощенного булыжником плаца была расчищена неглубокая квадратная яма, дно которой покрывал слой рыжей глины. На краю ямы стояла бадейка с мутной водой - смачивать глину. Это была «лужайка для танцев» - самое мерзкое, по мнению Орешка, место тренировок. На скользкой глине и стоять-то было непросто, а уж фехтовать… Зато «лужайка» великолепно развивала чувство равновесия.

Сейчас там копошилось, пытаясь встать, нечто, отдаленно напоминающее человека. С головы до ног оно было перемазано глиной, даже лицо было заляпано рыжими пятнами. Поминая нечисть, нежить, Хозяйку Зла и все того же Тайхо, бедняга с трудом поднимался на ноги и вновь растягивался к полному восторгу присутствующих. Он был похож на Глиняного Человека из сказки - чудовище, которое ходит по домам и ворует непослушных малышей.

«Новичок, - определил Орешек. - Неуклюжий-то какой!»

- Я этого Тайхо!.. - вопил Глиняный Человек. - Я ему уши по самые плечи оттяпаю! Я ему ноги повыдергиваю вместе с копытами! Я его по бревнышку раскатаю! Я его…

- Заткнись! - холодно приказал дарнигар. - Никого ты и пальцем не тронешь.

Заслышав голос начальства, Глиняный Человек сделал отчаянное усилие и поднялся во весь рост. Он даже попытался протереть грязными руками лицо, отчего приобрел еще более причудливый вид.

- Выбирайся из ямы, - презрительно сказал Харнат, - и ступай в баню… ах да, сегодня там женщины… Ну, пусть кто-нибудь выльет на тебя пару ведер воды.

Отвернувшись от уничтоженного бедняги, Харнат свирепо рявкнул:

- Где Тайхо?!

По толпе прошел говорок, солдаты расступились - и перед дарнигаром оказался крепкий, круглолицый мальчишка лет десяти-одиннадцати. На нем были мягкие сапожки, ладная курточка, холщовые прочные штаны - все чистое, аккуратное, хорошо пригнанное. Взгляд Орешка с удивлением остановился на зелено-красной перевязи наемника, красовавшейся на груди мальчика.

- Что здесь происходит? - грозно вопросил Харнат. - Что за балаган ты устроил? Зачем этого придурка в яму спихнул?

Мальчишка ничуть не смутился.

- Это я его учу, - объяснил он и сплюнул с великолепным презрением. - Стоять и то не умеет! Де-ре-евня!

Это был тон бывалого солдата, прошедшего все мыслимые и немыслимые невзгоды и передряги.

- Вей-о! - не выдержал Орешек. - До чего же здесь наемники грозные!

Харнат тревожно оглянулся на Сокола. А паренек и тут не оробел - подтянулся и шагнул вперед.

- Тайхо Радостный Оклик! - звонко представился он. - Из Семейства Чинваш! Вторая сотня, шестой десяток!

В больших серых глазах плясали смешинки, губы прилагали героические усилия, чтобы не растянуться до ушей. Это было лицо ребенка, которого ни разу в жизни никто не бил.

Харнат решительно встал между мальчишкой и Ралиджем:

- Пусть мой господин не гневается! Отец этого мальчика, Джайхо Грозный Оклик, был десятником во второй сотне и погиб от подлой разбойничьей стрелы в спину, а мать умерла еще раньше. Да, мы не имели права оставлять малыша в гарнизоне, но… куда ж его… на дорогу вышвырнуть, чтоб милостыню просил?..