– Я вернулся в Мензоберранзан, – объяснил Дзирт. – Открыто вернулся и добровольно сдался им.

– Я отдал жизнь, чтобы тебе не пришлось делать ничего подобного, – перебил его Закнафейн, даже не стараясь скрыть свой гнев и недовольство глупым поступком сына.

– У меня не было выбора.

– Ты думал, что у тебя не было выбора, – вмешалась Кэтти-бри, и Дзирт кивнул.

– Они охотились за мной, поставили под угрозу жизни тех, кто был мне дорог, той, кого я полюбил, – объяснил Дзирт. – Я не мог этого допустить.

– Те, кто любил тебя, скорее погибли бы рядом с тобой, чем позволили бы тебе сдаться Дому Бэнр, – упрямо произнесла Кэтти-бри.

Эти слова заставили Закнафейна приподнять бровь.

– Рассказывай же, – обратился он к Дзирту. – Все, что было. По какой-то причине твоя жена предпочла умолчать об этой истории.

Дзирт рассмеялся, услышав эти слова, и его реакция удивила отца.

– Она сама пришла за мной, в одиночку, – сказал он. – Она в то время еще не была могущественной жрицей, даже не была волшебницей, хотя сейчас она весьма преуспела и в земной, и в небесной магии. Она была воином, причем не слишком опытным. – Он бросил на жену взгляд, полный любви. – Но она пришла, одна. Она прошла по туннелям Подземья до самого Мензоберранзана, а потом, с помощью другого человека, мужчины, с которым ты вскоре познакомишься, если уже не познакомился, она вытащила меня из темницы Дома Бэнр.

Закнафейн рассмеялся, но прикусил язык, сообразив, что сын не шутит.

– Из Дома Бэнр? – недоверчиво переспросил он, и Дзирт кивнул.

– Нам тогда сильно повезло, – признала Кэтти-бри.

– Нисколько не сомневаюсь. И когда это произошло? – спросил Закнафейн.

– Примерно сто двадцать лет назад, – сказал Дзирт. – Вскоре после того, как король Бренор отвоевал Мифрил Халл.

Закнафейн кивнул, но затем до него дошло вопиющее противоречие между словами сына и внешностью Кэтти-бри. Он пристально уставился на женщину.

– Тебе никак не может быть больше сорока лет. Кэтти-бри обиженно фыркнула.

– Мне еще и двадцати пяти нет, хотя… все равно, думаю, надо тебя поблагодарить за комплимент.

– Но ты же сама только что сказала… – пробормотал ошеломленный Закнафейн и перевел взгляд на Дзирта.

– Это уже другая история, не менее удивительная, чем твоя собственная, Закнафейн, – объявила Кэтти-бри. – И расскажем мы ее как-нибудь в другой раз. Уже поздно. Луна зашла. Пора возвращаться во Дворец Плюща, в теплые постели.

Она поднялась и начала собираться; Дзирт последовал ее примеру.

Закнафейн, у которого все пожитки были при себе, оставался за столом и допивал свой эль, глядя, как эти двое ходят по комнате. Но наиболее пристально он следил за тем, как они смотрят друг на друга.

Он пытался не морщить лоб, когда его охватывало недовольство, и прикладывал неимоверные усилия, чтобы согнать с лица угрюмое выражение, но даже после всего, что ему довелось услышать сегодня вечером, он не преуспел ни в том, ни в другом.

* * *

– Ну что ж, наша вторая встреча прошла более приятно, – отметила Кэтти-бри, когда они с Дзиртом остались вдвоем в своих комнатах во Дворце Плюща. – А кроме того, нам не придется покупать второй обеденный стол!

Но Дзирт даже не улыбнулся.

– Закнафейн ненавидит тебя, – сказал он.

– Нет, это вовсе не так.

– Он ненавидит тот факт, что мы вместе. Но прежде всего ему ненавистна мысль о том, что скоро у нас будет ребенок, полукровка, которого он не желает признавать своим внуком.

– Страх может вызвать ненависть, но это не одно и то же, – произнесла Кэтти-бри. – У твоего отца нет опыта общения с многочисленными дружественными расами и культурами. Этот мир – мир и время, в которое стала возможной такая вещь, как появление нашего ребенка, – обрушился на него так неожиданно. Закнафейн испытал вполне понятное потрясение.

– Закнафейн – не дитя, – возразил Дзирт. – Но он и не тот мужчина, которого я…

– Ты продолжаешь называть его Закнафейном, – перебила мужа Кэтти-бри. – Не «отец», а «Закнафейн». Почему?

Дзирт ничего не ответил; ему впервые за все это время пришло в голову, что она права.

– Закнафейн – не единственный, кто испытывает страх, – добавила Кэтти-бри.

«Она видит меня насквозь», – подумал Дзирт. Да, он боялся – нет, испытывал невыносимый ужас. В течение последних ста с лишним лет Закнафейн являлся для него символом, а не реальным живым существом. Он «сотворил себе кумира» из воспоминаний, потому что ему никогда не приходилось задумываться о реальности, о том, кем стал бы на самом деле Закнафейн, если бы ему удалось бежать из Мензоберранзана.

Намного проще было приписывать призраку умершего собственные чувства и взгляды.

– Дроу, люди и представители других разумных рас – существа сложные, они могут меняться, – сказала Кэтти-бри. – Взгляни хотя бы на Артемиса Энтрери.

Дзирт со свистом втянул воздух сквозь зубы, услышав эти слова, и тут же понял, что выдал свои страхи. Кэтти-бри взглянула на него более внимательно.

– Терпение, любовь моя, – попросила она, придвигаясь к мужу и начиная массировать ему плечо.

Дзирт кивнул. В конце концов, иного выбора у него не было – оставалось только ждать.

Реджис извивался как змея, отбивался изо всех сил, и в какой-то момент ему почти удалось высвободиться из лап дьявольского «фонтана». Но водяное чудовище тут же поймало его и снова сунуло головой в воду – на сей раз с такой силой, что хафлинг ударился макушкой о дно ванны. Он беспомощно махал руками и пытался бить по воде, но мир вокруг становился все темнее, темнее и темнее, пока Реджис наконец не потерял сознание.

Он очнулся некоторое время спустя – оказалось, что он по-прежнему прижат ко дну резервуара с водой.

Удивляясь про себя тому, что он еще жив, хафлинг попытался сообразить, как это получилось, и несколько секунд провел в диком страхе, пока не вспомнил о своем происхождении от гинази. Если бы ему не повезло родиться потомком существ, способных дышать в воде, он давным-давно захлебнулся бы.

Реджис не знал, сколько времени провел под водой – или сколько времени у него еще осталось; в конце концов, даже его сверхъестественные способности имели свои пределы.

Сейчас он не стал отбиваться, вспомнив, что во время предыдущей попытки вырваться из лап чудовища жуткая тварь едва не разбила ему голову о камень. Вместо этого он осторожно разжал пальцы, стиснувшие борт ванны, опустил руку к бедру и вытащил кинжал с тремя лезвиями. Внешние клинки этого кинжала были волнистыми, словно змеи.

Затем Реджис молниеносно развернулся и пырнул врага – один, два, три раза!