— Завтра получишь деньги. Однако мы должны подготовиться и к тому, что Мендибжу удастся выйти из тюрьмы живым.

В разговор вступил молодой человек с пышными усами и изысканными манерами.

— Пастырь, если это произойдет, он попытается связаться с нами по обычным каналам.

— Что это значит?

— Он придет в парк Каррара в девять утра и станет прогуливаться возле парка со стороны проезда Аппия Клавдия. Там каждый день в это время идет со своими детьми в колледж мой двоюродный брат Арслан. Уже много лет члены Общины, оказавшиеся в затруднительном положении, приходят в это место — если только они уверены, что за ними никто не следит, — и, увидев Арслана, роняют наземь записку, в которой сообщают, где они могут встретиться через несколько часов. Когда присылаемые тобой бригады прибывают в Турин, им дают такие же инструкции. Арслан связывается со мной, рассказывает, где назначена встреча, и мы принимаем меры, чтобы выяснить, нет ли за этим человеком слежки. Если есть, мы к нему даже не подходим, а продолжаем следить за ним и вступаем с ним в контакт, когда представляется такая возможность. Если мы не вступаем с ним в контакт, брат понимает, что произошло что-то неладное, и назначает другую встречу, но на этот раз он должен отправиться во фруктовый магазин на виа делла Академия Алабертина и купить там яблок. Расплачиваясь, он передает записку, в которой указано место следующей встречи. Хозяин фруктового магазина — член нашей Общины, и он сообщает нам об этой записке. Третья встреча…

— Надеюсь, третьей встречи не понадобится. Если он выйдет живым из тюрьмы, первая встреча должна стать последней. Это понятно? Нам угрожает большая опасность. За Мендибжем будут следить карабинеры, народ в этом деле опытный. Надо найти толковых ребят, которые сделают то, что нужно сделать, и постараться, чтобы их при этом не схватили. Это будет нелегко, однако мы не можем допустить, чтобы Мендибж вступил в контакт с кем-нибудь из наших. Это вам понятно?

Мужчины кивнули, у обоих был озабоченный вид. Один из них, самый пожилой, вступил в разговор.

— Я дядя отца Мендибжа.

— Мне жаль, что все так сложилось.

— Я знаю, ты делаешь все это для того, чтобы спасти нас. Но нет ли какой-нибудь возможности незаметно вытащить его из Турина?

— Как? Куда бы он ни направился, за ним везде будет слежка, будут фотографировать и записывать на видеокамеру всех, к кому он приблизится, а затем начнут выяснять, кто они такие. Наша Община может рухнуть, как карточный домик. Я испытываю такую же боль, как и ты, но я не могу допустить, чтобы до нас добрались. Мы сумели выжить в течение двух тысяч лет, многие из наших предков пожертвовали ради этого своими жизнями, своими языками, своим имуществом, своими семьями. Мы не можем предать ни их, ни себя. Мне жаль, что все так сложилось.

— Я понимаю. Ты позволишь мне сделать это самому, если он выйдет живым из тюрьмы?

— Ты? Ты — уважаемый ветеран нашей Общины. Как можешь это сделать ты, его дядя?

— Я сейчас остался один. Моя жена и двое детей погибли три года назад в автомобильной катастрофе. У меня не осталось здесь никого. Я подумывал о том, чтобы вернуться в Урфу и провести остаток своих дней с родственниками, с теми, кто еще жив. Мне скоро исполнится восемьдесят лет, и я уже прожил столько, сколько было отмерено мне Богом, и он мне простит, если я лишу жизни Мендибжа, а затем покончу с собой. Так будет наиболее разумно.

— Ты покончишь с собой?

— Да, пастырь, я это сделаю. Когда Мендибж придет в парк Каррара, я буду его там ждать. Я подойду к нему. Он ничего не заподозрит, поскольку я его родственник. Я обниму его и при этом нанесу ему смертельный удар ножом. Затем я ударю этим же ножом себя в сердце.

Все некоторое время молчали, пораженные услышанным.

— Не знаю, хорошая ли это идея, — наконец ответил Аддай. — Все равно ведь будет проведено вскрытие твоего трупа, будет установлена твоя личность.

— Нет, они не смогут этого сделать. Вы вырвете мне все зубы и выжжете отпечатки пальцев. Я буду для полиции инкогнито.

— А ты действительно сможешь это сделать?

— Я уже устал от жизни. Это будет последним делом, пусть даже таким мучительным, которое я смогу сделать для Общины. Бог ведь мне простит?

— Бог знает, почему мы делаем это.

— В общем, если Мендибж выйдет из тюрьмы, свяжитесь со мной и подготовьте меня к смерти.

— Так мы и сделаем, однако, если ты нас предашь, пострадают твои родственники в Урфе.

— Не унижай мое достоинство и мое имя угрозами. Не забывай, кто я и кем были мои предки.

Аддай наклонил голову в знак согласия, а затем спросил о Тургуте.

Ему ответил один из присутствующих мужчин, небольшого роста и крепкого телосложения, похожий на грузчика, хотя на самом деле он работал смотрителем в Музее Египта.

— Франческо Тургут сильно напуган. Люди из Департамента произведений искусства допрашивали его несколько раз, а еще он считает, что некий отец Ив, секретарь кардинала, смотрит на него с подозрением.

— Что нам известно об этом священнике?

— Он француз, имеет связи в Ватикане и скоро станет заместителем епископа Турина.

— Он может быть одним из Них?.

— Да, вполне. Об этом многое говорит. Он — необычный священник. Он принадлежит к аристократической семье, владеет несколькими языками, получил прекрасное образование, занимается спортом… а еще он холостяк, и формально, и фактически. Ты знаешь, что Они никогда не нарушают это правило. Он — протеже кардинала Визье и монсеньора Обри.

— А эти двое наверняка принадлежат к Ним.

— Да, несомненно. Им удалось просочиться в Ватикан и занять там очень высокие посты. Я не удивлюсь, если в один прекрасный день кого-нибудь из них изберут Папой Римским. В таком случае это будет не иначе как ирония судьбы.

— У Тургута есть племянник в Урфе — Исмет. Он неплохой парень. Я ему скажу, что ему придется пожить со своим дядей.

— Кардинал — добрый человек. Думаю, он разрешит Франческо принять у себя своего племянника.

— Исмет — толковый парень, да и его отец просил меня, чтобы я нашел ему какое-нибудь применение. Я поручу ему жить с Тургутом и готовиться к тому, чтобы когда-нибудь заменить его. Ему нужно будет жениться на итальянке, чтобы в будущем он смог стать привратником вместо своего дяди. Кроме того, он понаблюдает за этим отцом Ивом и выяснит, не является ли он одним из Них.

— Является, у меня нет на этот счет никаких сомнений.

— Исмет проверит это. Наш туннель так и не обнаружили?

— Нет, не обнаружили. Два дня назад директор Департамента произведений искусства посетил подземные галереи в сопровождении солдат. Когда он оттуда вышел, выражение разочарования на его лице говорило само за себя. Нет, наш туннель не обнаружили.