– У тебя какие-то виды на него?

– Не знаю. По-моему, я влюбилась в него, пока он был нормальным. А теперь… Теперь мне просто страшно. Он полностью съехал с катушек,

И это она обо мне! Спасай вот таких…

– Попробуем его вылечить. - Феррера нагнулся, ласково улыбнулся мне и вдруг схватил меня за шиворот и рывком поставил на ноги. Я заорал. Я же был весь в ранах, и руки-ноги мои были переломаны напрочь. Я дернулся, но Феррера крепко держал меня. Он прижал меня лицом к окну так, что нос мой расплющился о стекло.

– Смотри, - сказал он. - Смотри, cabronsito[Козленок (исп.).], и скажи, кто из нас мудила. Ты видишь что-нибудь?

– Да, - просипел я. Говорить мне было неудобно - я боялся, что сейчас выдавлю окно собственными зубами. - Отпустите меня, шеф. Я все вижу.

В окно я увидел петли Большого Змея. Вагонетки бегали по ним как ни в чем не бывало. А еще я видел павильон, откуда отправляли пассажиров. Он был цел, сиял в лучах солнца чистыми стеклами, отражал в стеклах своих деревья, и людей, и безоблачное небо. К павильону тянулся огромный хвост очереди. Феррера оттащил меня от окна, придал легкое ускорение, и я шлепнулся на диван.

– Стараюсь быть терпеливым, - сообщил Феррера моей девушке. - Это входит в правила успешного администрирования. Стараюсь. Но иногда всякие идиоты выводят из себя, достают сверх меры.

– Боже мой!!! - Я поднял руки к небу, смотрел в потолок счастливыми глазами, благодарил тех, кто сидит на верхнем этаже мироздания. - Так это что, все причудилось мне?! Никто там не разбился, на Большом Змее?!

– Ты перепугал всех посетителей, - Феррера мрачно ткнул в моем направлении сигарой. - Бился с пеной у рта. Кричал, что рельсы разрушены, что вагонетки разбились, что крыша рухнула, что все погибли, что ты стоишь по колено в крови. Ладно, ты хоть вовремя потерял сознание. А то бы пришлось везти тебя в психиатрическую клинику.

Я опустил глаза. Мне было очень стыдно - особенно перед Лурдес.

– Наверное, тебе нужен отпуск. - Феррера не смотрел на меня. Он смотрел в зеркало и поправлял неправильно лежащий волосок в своей лысеющей прическе. - Наверное, ты переутомился. Сегодня ты запустил ножом в посетителя. Честно говоря, до сих пор непонятно, каким образом он остался жив. Потом ты устроил истерику на Змее. Не слишком ли много для одного дня? Я дал бы тебе отпуск, Гомес. Но только боюсь, что ты опять проведешь его в барах, упиваясь в стельку со своим братцем Эмилио. Для здоровья это не есть полезно. Честно говоря, я даже не знаю, что с тобой делать, Мигель.

– Lo siento[Сожалею (исп.).], - пробормотал я. - Все это было настолько реально, сеньор Феррера! И это крушение, и погибшие люди. Я не знаю, что со мной творится, сеньор Феррера. Раньше никогда со мной такого не было.

Я врал. Если бы я рассказал о моих двух путешествиях в прошлое, то диагноз «паранойя» был бы полностью обоснован. Но, кстати, тогда я еще не связывал эти события - мои прыжки в средневековую Испанию и крушение Большого Змея.

Да и что между ними могло быть общего?

Целый день мы проторчали в чертовом Парке Чудес. Время подходило к вечеру. Солнце лениво сползло к горизонту, уже не так слепило, но духота продолжала висеть над землей. Горячий воздух был неподвижен, и даже лопасти вентиляторов, сонливо крутящиеся под потолком, не добавляли прохлады.

Мы сидели в ресторанчике. Ресторан, обычно полупустой, был переполнен. Люди потели, пытались утопить жару в стаканах напитков со льдом, замуровать ее в тающем мороженом. Они страдали от жары, но все же никто не расходился,, не разъезжался из Парка. Все ждали чего-то, не осознавая, что находятся в ожидании, и не зная о том, что ждет их впереди. Не один я свихнулся в этот день, все немножко потеряли разум.

– Странно, - сказал я. - Как-то фатально мне не везет. Я так мечтал увидеть тебя. Ты появилась, и вот…

Я заткнулся. Сделал вид, что занят научным исследованием того, как лед тает в моем виски.

– Почему ты замолчал? - Лурдес протянула руку. подняла пальцами мой подбородок так, что я встретился с ней взглядом. - Я знаю, что ты хотел сказать. Я приношу тебе несчастье, да? Как только я появляюсь в твоей жизни, тебя сразу втягивает в какие-то дурные истории.

– Нет, нет, - забормотал я. - Ну что ты, не говори так…

– Я нужна тебе? Ты в этом уверен? Может быть, не стоит тебе со мной связываться? Так иногда бывает - люди сами по себе хорошие и живут нормально, а вот встречаются - и все сразу начинает идти кувырком.

– Подожди! - Я выставил вперед ладонь, защищаясь от ее слов. - Ты говоришь глупости! Мы с тобой почти и не встречались. Видимся второй раз в жизни. А ты уже спешишь сделать выводы. То, что произошло с нами до сих пор, - это все не так важно! Это случайности, дальше все будет совсем по-другому.

– Как - по-другому?

– Подожди! Я хочу выяснить самое главное… Вот… - Я запыхался. - Самое главное: скажи, как ты ко мне относишься?

– Хорошо.

– Это слово ни о чем не говорит. Хорошо относиться можно к мебели. Ты любишь меня?

– Не спеши. - Лурдес покачала головой. - Куда ты так торопишься, Мигель? Я же совсем не знаю тебя. Как я могу говорить о том, люблю я тебя или нет?

– Ты должна это знать! Уже должна знать.

– Хорошо, я скажу, - сказала она. - Ты очень мне нравишься, правда. Не потому, что ты красивый, хотя и поэтому тоже. Ты необычный. Ты совсем не такой, как все люди, которых мне приходилось встречать. Ты говоришь по-другому, думаешь по-другому, делаешь поступки, которые нормальные люди не совершают…

– Значит, что? - спросил я, мрачнея лицом. - Значит, я заинтересовал тебя, как экзотическое животное, любопытный экземпляр? Сперва ты сбежала от меня. А потом вдруг вспомнила обо мне - что есть такой на свете, что такого у тебя еще не было. И стоит навестить его…

– Замолчи! - Лурдес врезала кулаком по столу так, что стаканы подпрыгнули и кубики льда звякнули в них. - Тебя бросает из крайности в крайность! То ты требуешь, чтобы я немедленно призналась тебе в любви, то говоришь мне всякие гадости!

– Я хочу знать совсем немного. Расскажи мне, как ты ко мне относишься. То, что чувствуешь, когда ты думаешь обо мне.

– Я хочу тебя, - сказала Лурдес. - Она закрыла глаза - наверное, чтобы я не мешал ей рассказывать обо мне. - Я думаю о тебе очень часто. И когда я думаю о тебе, я хочу тебя. Я хочу раздеть тебя - медленно, нежно. Я думаю о запахе твоей кожи. Это не должно быть обычным сексом, совокуплением. Это не может быть как обычно - переспали и разошлись. Потому что ты должен быть совсем не таким. Ты слышишь, ты не должен быть таким, как все! Потому что если ты окажешься обычным животным с членом, то это не ты, это совсем другой человек. И значит, я снова ошиблась.

– Какой я? Расскажи еще.

– Ты нежный. Ты добрый. Ты романтичный. Ты увидел в первый раз девушку в компании двух bandidos, ты услышал краем уха их разговор, и ты решил, что она в опасности. И ты полез в самое пекло, чтобы вытащить ее оттуда. Такое может сделать только неисправимый романтик. Ты - человек, который чувствует душу. Ты умеешь сострадать.