— Ты пулеметик-то отдай, мальчик, — почти мирно опять попросил Бэтмен и левой рукой приставил к виску несчастного свой парабеллум.

А тот не сдавался! Ухватившись за оружие, он вынужденно подползал к Сомову, как бандерлог к Каа.

— Мишка, прекращай, — приказал я.

Гоблин тяжко вздохнул, сунул пистолет за пояс и левой же рукой, тяжелым кулаком, как кувалдой, двинул парня по темени. Тот обвалился, словно был сделан из песка.

— Цаца! — объявил напарник и поцеловал трофей. — Я же говорил, командир, что будет красиво!

— Ты первого убил своей тушей, — напомнил я ему.

— Статистически это неизбежно у гимнастов, — признал Мишган. — Осталось этого законтролить.

— Вот и контроль.

Сомов вновь вытащил пистолет и опять приставил к виску бывшего пулеметчика, на коже которого еще оставался красный кружочек. Вдруг он неожиданно сказал:

— Костя, не могу чета. В безвольное тело не могу, сегодня как-то того… Короче, не катит, давай ты сделаешь?

Я сперва офигел: Гоблин врага пожалел, не смог добить!

Стрелять не хочется, еще полетит во все стороны… Под ребро, и все дела, сам дойдет. Так если и ножом, потечет, его вынимать надо. О чем я вообще! Что происходит!

— Слышь, Гоб, я что-то тоже пас. Не поднимается рука. Давай-ка, соберись! Или что, на «Шепси» ехать за подмогой?

Мишка отвернулся и в такой позиции сказал:

— Да и хрен с этим оленем, если он вообще очухается, в чем я лично сомневаюсь. По-любасу после такого рауша у людей три дня из памяти вылетает, и это если репа крепкая, проверено! А если выживет — так Смотрящие нам зачтут, имеем право расслабиться в кои веки раз.

Бляха! Я щелкнул кобурой, убирая пистолет.

— Трахома! Пионерский лагерь, а не группа! Пиши тогда свою коронку про спецназ ГРУ, что ли, пусть потом думают, что хотят! Может, и отвлечет… Что стоишь пнем?! Машину пристрели! Не оставлять же ее им в подарок.

Гоблин без споров полез в салон, достал «шайтан-машину» и всадил пару пуль в блок двигателя. Мы быстренько обыскали УАЗ, забрали сменный ствол к пулемету, две простенькие рации, «ксюху» с полным магазином и старенький наган с десятью патронами, лежавший на полу. К ПКМ боеприпаса было гораздо больше — две полные «сотки».

Потом Сомов, сопя и причмокивая, сидел в кабине и старательно выводил на листе бумаги кривоватые жирные буквы.

— Готово, командир!

Я, скривившись, прочитал. Ох, пес с ним, пойдет.

Если уж решили, так решили, переигрывать не надо — у сталкеров примета плохая. А куда все девать? Теоретически можно было взять УАЗ на буксир, где-нибудь спрятать и забрать на обратном пути. Только времени нет на всю эту возню: буксировка, схроны, оглядки-разведки… И еще неизвестно, что будет на обратном пути, такой трофей на прицепе — голимое палево, если бандитский наблюдатель увидит. Загрызут! Гашеного оленя увезти и где-нибудь в кювет сбросить? Так какая тогда разница, надо было его здесь контролить!

Выматерился еще раз.

— Костя, позади сяду, переберу все, почищу, — несколько смущенно произнес Гоблин и спустя секунду добавил: — Я исправлюсь.

Молча кивнув в зеркало, я ничего не сказал.

Исправится он… А я сам?

Что-то случилось. Земля так на нас влияет, что ли? Как там Атос сказал в «Трех мушкетерах»? В общем, наверное, мы поступили так, как и должны были поступить. Да.

Но мы сделали ошибку.

Каждому сообществу нужен свой краеугольный миф.

Мне показалось, что в селениях вблизи перевала давным-давно таковым стал миф про Шаумян — некогда почти приватную «партизанскую тропу» местных жителей, которую в последние годы перед вселенской катастрофой грузовики и фуры использовали в хвост и в гриву. Так постепенно миф о загадочном да страшном Шаумянском перевале начал разрушаться.

Маршрут действительно захватывает дух, а вот чего-либо особо примечательно-сурового я не увидел. Ну да, он проходит высоко в горах, обрывы не огорожены, покрытия дороги на большом участке просто нет — словно скрепер содрал, мелкие камни, за кормой пыль столбом. Зато живописно и пробок нет.

Мы быстро проехали мимо нескольких поселков, ясно видимых признаков жизни нет ни в одном, что, впрочем, не исключает проживания там одиночек. Наверняка многие прячутся.

Километр за километром отличного асфальта убегали под ребристые колеса «егеря», по сторонам все выше поднимались поросшие лесом горы — скалы Индюка, горы Семашхо, Семиглавая, а мы с Гобом все ждали: когда начнется обещанная жесть? Не начиналась. Разметка качественная, со светоотражателями, иногда попадаются разгоняющие сонливость надписи типа «Пересечение сплошной белой полосы приведет к черной в жизни!», специальные отстойники для магистралов с фурами, все цивилизованно.

Вот так. Спокойно любовались видами, рядом тянулась ветка железной дороги, машина легко входила в пологие повороты вполне комфортной горной трассы, без сюрпризов. Сомов даже замурлыкал себе под нос что-то псевдомелодичное.

Пару раз видели следы падения маленьких метеороидов, все по краям, не препятствия.

Потом все чаще и чаще стали попадаться мятые остовы легковых машин, сброшенных на обочину, а также вполне целые авто, по неизвестным причинам оставленные хозяевами на аварийных съездах и в карманах. Асфальт уже не радовал, становилось понятно: эвакуация по направлению проходила сложно, было много аварий и прочих ЧП. Гоблин мурлыкать перестал, подтянулся, проверил свой «тигр», то и дело хватал бинокль и что-то выглядывал, чаще всего не говоря ни слова. Я не настаивал, какое-то время сосредоточившись исключительно на вождении. Меньше всего мне хотелось останавливаться. Быстрей бы проскочить перевал и подобрать место для короткого ночлега — в кромешной тьме по незнакомой дороге мы не поедем.

Вечера при таком небе темнее, чем раньше, еще и горы заслоняют слабый закатный отсвет, разливающийся над морем. Постоянный сумрак. Скоро стемнеет, надо торопиться.

Брошенной техники с каждым пройденным километром становилось все больше, начали попадаться уже и КамАЗы. Я поехал помедленней.

Опа! Табличка! «Шаумянский перевал». Неожиданно, но скучно.

В целом же нормально, вполне подходит для проезда любой легковушки. Мне было еще проще — никого навстречу или вдогон. Никто неожиданно не вылетает из-за поворота, не сигналит в дискретной истерике, не обгоняют ухари на иномарках, не ревет раненым зверем догоняющий МАЗ с очень нервным водителем, а в лобовое стекло не летит пыль, поднятая тяжелой техникой, из-за чего порой не видно идущей впереди машины…

Промелькнул щит-предупреждение — длинномерам здесь ездить запрещено, — и почти сразу за ним стояла чудом не свалившаяся в ущелье реки фура: магистральный тягач удержался, уткнувшись мордой в деревья. Ну да, послушаются они…