Я кашлянул в кулак, прочищая горло и активируя подслушивающее устройство.

– Здравствуй, Дибар Даудович. Я пришел, как и договаривались.

Он посмотрел на меня очень внимательно. На мгновение отвел взгляд, потом так же внимательно посмотрел снова. Мне этот взгляд, честно скажу, не понравился. Гайдаров словно бы пытался узнать меня, но память его подводила.

– Мы с тобой раньше не встречались? – все же спросил он.

А как не спросить, если Абдуллаев много раз внимательно рассматривал мои фотографии? Парик немного изменил мой облик, но не черты же лица…

– Не припомню такого. У меня, вообще-то, память на лица отменная. Если я с человеком даже в детстве в одной школе учился в параллельных классах, я его и через тридцать лет сразу узнаю. Было уже такое. Меня не помнят, а я помню.

– Ладно. Хорошая память достойна зависти… Ты один пришел? И хорошо. Я слышал, что твой напарник – человек не из самых приятных. Лучше от него в стороне держаться. Я вообще не люблю многолюдства. Здравствуй, Александр! Рад познакомиться с тобой.

Руку для приветствия он все же не протянул. Граната по-прежнему была в правой руке, а здороваться левой некрасиво. И из кресла Гайдаров не встал, из чего я сделал вывод, что в кресле под ним спрятано оружие. Если граната выглядела демонстративной угрозой, то оружие должно было стать угрозой скрытой.

– Я же предупредил тебя, что Володя будет меня страховать. Будь уверен, он страхует. Я тебе, честно говоря, не завидую, если ты придумал какую-то пакость. Володя и не таких обламывал. Он специалист серьезный.

– И часто ломать приходилось?

– Случалось. Чаще всего, когда заказчик платить не хотел. Это я тебе говорю в качестве предупреждения. Так сказать, намек на будущие отношения. Мы за одним заказчиком в Нигерию ездили, там его достали. Сначала деньги получили, а потом с ним разобрались. До денег, естественно, пришлось с его охраной разобраться. Хорошая у него охрана была, не чета твоей. Посоветуй, кстати, своему толстяку за спину мне не заходить и вообще не маячить, когда серьезные люди между собой договариваются. Я такого не люблю и могу нечаянно выстрелить.

– Абдурашид, посиди на кухне, – мягко попросил Гайдаров.

Абдурашид молча прошел, куда ему было указано.

– Вообще-то он не охранник. Абдурашид просто создает мне некоторые бытовые удобства. Я за последнее время привык к комфорту, и он помогает мне не отходить от этих приятных привычек. И не назойливый, в делах не мешает.

– Кстати, о делах… Я у тебя ночевать не собираюсь. Давай лучше быстрее к делу переходить. Ты готов?

– Я для того тебя и приглашал. Только сразу возникает вопрос: я с тобой одним договариваюсь или твой напарник тоже в деле?

В голосе Гайдарова появилась восточная хитреца, не уловить которую было невозможно.

– Конечно, в деле. А в чем разница? Переговоры веду я, работаем мы вместе.

– Разница в цене. Или цена тебя мало интересует, поскольку изначально мы договаривались с Магомедом Гасановичем и рассчитываться должны с ним?

Помнится, генерал Лукьянов, зная характер Гайдарова, предлагал мне перевести разговор именно на эту тему. Но Дибар сам мне помог. Что ж, мы не против. Я скорчил задумчивую физиономию, но раздумывал недолго.

– У тебя есть предложение, как «скинуть с хвоста» Абдуллаева?

– У меня есть такое предложение.

Я усмехнулся.

– Мы профессионалы, а он наш работодатель. Наш, говоря современным деловым языком, менеджер. Только дилетанты сами ищут «заказы». У профессионалов есть менеджер, к которому обращаются грамотные люди. Иначе быстро нарвешься на неприятности. А профессионала от дилетанта отличает как раз повышенная осторожность и жизнеспособность.

– Да, ты, помнится, в международном розыске со своей осторожностью…

– Розыск розыском. Но он объявляется по подозрению, а доказать мою вину никто не сможет ни по одному эпизоду. Они поторопились с объявлением розыска, дали мне возможность провести зачистку, и теперь у них не осталось свидетелей. Я не боюсь розыска. Я даже живу по своим собственным документам. Но это все второстепенные вопросы. А мы начали говорить на другую тему. И мне она, скажу честно, понравилась. Пока только чисто гипотетически. Но понравилась. Особенно, если она будет хотя бы относительно честной.

– Я рад, что тебе понравилась моя тема. Я не вижу в ней ничего нечестного. К чему посредники в нашем деле? Они просто люди, которые зарабатывают на чужом риске, и зарабатывают неплохо. Мне даже обидно бывает, когда один рискует не деньгами, а жизнью, а другой за это хорошо имеет.

– Это не совсем так. Менеджер получает деньги не только за то, что находит заказчиков. Он еще и оплачивает услуги целой кучи вспомогательных служб.

– Служб? – не понял Гайдаров.

– Служб… – подтвердил я. – Это наш жаргон. Вся служба может состоять из одного человека. Одна – из одного, другая – из одного или пары, третья…

– Что за службы?

– Те, что делают вспомогательную работу. Отслеживают, составляют график передвижений и прочее. Не буду же я сам будущему клиенту мозолить глаза за несколько дней до плотной работы с ним? Зачем мне его настораживать? Его самого или его охрану… Вот менеджер и оплачивает услуги таких людей из своей небольшой доли.

– Доля того, кто руководит, не бывает небольшой. Руководитель всегда считает себя начальником, а начальник не может получать меньше подчиненных.

– Может.

– Сколько вы платили Абдуллаеву? – напрямик спросил Дибар Даудович, и взгляд его при этом стал жестким и цепким, почти липким.

– Ставка стандартная. Он получал по пять тысяч «зеленых» с каждого дела. Остаток мы с Володей честно делим между собой, независимо от того, кто выполнил главную часть работы. А с главной работой мы обычно чередуемся.

Гайдаров недовольно цыкнул. Я вдвое снизил ставку менеджера, и его это задело, хотя сам он ставки не знал. Но, видимо, ожидал, что специалисты стоят совсем мало.

– Ладно. Чтобы все было честно, я берусь оплатить работу, как ты говоришь, вспомогательных служб из своего кармана. То есть эту работу выполнят мои люди. Ты знаешь, на какую сумму я договаривался с Магомедом Гасановичем?

– Сорок за капитана и двадцать за генерала.

Я вынужден был называть звания, а не имена и фамилии. Если сам Селиванов называл меня Валаром, то есть знал меня не по новой фамилии, а по кличке, полученной на Северном Кавказе, то фамилию генерала он не называл ни разу, и неизвестно было, знал ли он ее вообще. Здесь можно было легко проколоться, и я предпочел осторожный шаг.

– Значит, ты получаешь тридцать пять за Валара и пятнадцать за Лукьянова, – конкретно предложил Гайдаров, вытаскивая из кармана трубку и глянув в монитор, словно бы проверял, нет ли звонка. Он, должно быть, ждал сигнала с чердака соседнего дома и удивлялся, почему его до сих пор нет.