Позднее в тот же день до них дошли вести, что Ханро схвачена делегацией женщин под предводительством Кхепуры. Ее забрали, вырывающуюся и сыплющую проклятьями, и отвели в темницу, находившуюся в дальнем конце деревни. Драгоценности исчезли. Это случилось и с главной свидетельницей, как и предвидел Семеркет.

Квар приступил, наконец, к действиям.

— Пора снова показать, кто тут заправляет делами, — сказал он.

Тем вечером звук тяжелых шагов застал врасплох строителей гробниц. Поняв, что это не духи, жители деревни выбрались из домов и вытаращились на отряд меджаев, шагающих по улице в две колонны. Воинов, крепко сжимавших копья, возглавлял сотник Ментмос. У одного из проулков нубийцы повернули туда, и несколько мгновений спустя раздался громкий стук в дверь. Из-за стен донеслись удивленные вопли Кхепуры, потом — сердитые крики ее сыновей. Строители гробниц испуганно уставились друг на друга.

Люди начали собираться посреди улицы, перепуганные и молчаливые, и тут снова появились меджаи. Ко всеобщему ужасу, жители деревни увидели, что нубийцы ведут мужа Кхепуры, золотых дел мастера Сани, со скованными руками. Воины бесцеремонными тычками гнали Сани к северным воротам. Лицо его было таким страшным, что соседи с трудом узнавали его. Наемники грубо отпихивали с дороги тех строителей гробниц, что попадались им на пути.

Исполненные муки вопли Кхепуры летели вслед меджаям:

— Сани! — визгливо орала она. — Сани!

Но меджаи продолжали гнать перед собой мастера наконечниками копий. Толстуха рухнула на улице, выкрикивая снова и снова имя мужа, вокруг нее стояли ее сыновья.

— Он хороший человек! — выла она. — Верните его мне!

Квар оглянулся, ожидая увидеть сердитую толпу, но вместо этого заметил, как семьи жмутся друг к другу в проемах дверей. Лица людей были такими покорными, будто их самые страшные опасения наконец-то сбылись.

Когда Квар увел Сани, Семеркет выскользнул из дома Хетефры и покинул деревню. Дул резкий ветер, пустыню освещал только свет звезд. На горизонте нависли дождевые тучи. Где-то в Великом Месте раздавалось высокое тявканье шакальей стаи, рыщущей в поисках добычи. Прищурившись, чиновник вгляделся в ту сторону и увидел темные силуэты зверей, резвящихся далеко в песках. Время от времени шакалы останавливались, выкапывали грызуна или личинку, а потом снова бежали вперед, порыкивая друг на друга.

По спине Семеркета поползли мурашки: шакалы были кладбищенскими собаками, спутниками смерти.

Дознаватель быстро пошел по тропе, что вела к деревенской тюрьме. Темница представляла собой всего лишь глубокую яму, обнесенную кирпичной стеной, над которой была запертая бронзовая решетка. Жители не выставили никакой стражи, и он приблизился к решетке, не будучи замеченным. Опустившись рядом с ямой на колени, Семеркет услышал, как вниз скатился маленький камешек, и решил, что глубина должна быть, по крайней мере, в пять локтей.

— Ханро, — прошептал он.

Кто-то шевельнулся внизу, но там ничего не было видно.

— Семеркет! — донесся ее легкий голос из темноты.

— Я принес тебе плащ и хлеб. А теперь осторожней — я брошу их тебе.

Он пропихнул плащ сквозь решетку. Потом бросил ковригу хлеба, хотя для этого ему пришлось разорвать ее пополам, иначе она не пролезала через решетку.

Женщина была тронута.

— Ты очень добр, что вспомнил обо мне, Семеркет.

— Мы арестовали Сани. Его будут пытать, если он не скажет все, что знает, Ханро. Панеб уже под стражей. И завтра, и еще через день, и еще через один меджаи будут арестовывать работников — до тех пор, пока один из них не сознается.

Сперва она не отвечала. Потом Семеркет услышал в темноте бормотание:

— Ужасно…

— Я хочу, чтобы ты знала — я попытаюсь спасти Рами, если смогу. Но ты должна предупредить его, Ханро, что его единственная надежда — признаться. Если он признается, это даст ему шанс. Ты ему скажешь?

Она ответила только после паузы:

— Если снова увижу его — да. Спасибо, Семеркет.

— Завтра, как только рассветет, я пойду в Диамет, чтобы повидаться с министром. Он прикажет тебя выпустить.

Ханро молчала. Дознаватель подумал, что она, должно быть, снова плачет. Но когда до него вновь донесся голос женщины, он был на удивление спокойным.

— До свидания, Семеркет.

Он нехотя встал и отряхнул грязь с колен. Поправив на плечах шерстяной плащ, Семеркет нечаянно взглянул в сторону Великого Места. Шесть пар сверкающих желтых глаз уставились на него. Шакалы стояли очень близко — храбрые, не боящиеся человека.

Семеркет сделал в их сторону угрожающий жест и топнул ногой. Звери повернулись и побежали по тропе, время от времени останавливаясь, чтобы свирепо посмотреть на него.

Ветер пустыни ринулся на дознавателя из-за дюн — холодный, несущий песок.

Дрожа, Семеркет потащился к деревенским кухням, чтобы взять у слуг свой ужин. Он так погрузился в свои мысли и тревогу за Ханро, что открыл дверь кухонь, не думая о том, что может за ней скрываться.

Кхепура и ее сыновья сидели там тесным кружком в окружении соседей. Толстуха плакала, а сыновья склонялись над ней, умоляя мать быть храброй. Другие строители гробниц бормотали слова утешения, говорили, что чувствуют — Сани скоро вернется домой, меджаи не могут держать его в тюрьме слишком долго… Женщина простонала, что боится, что нубийцы будут бить ее мужа — а он ведь немолод и может этого не пережить. Тут она снова разразилась воплями.

Когда Семеркет вошел, строители гробниц мгновенно замолчали, понурив головы и сердито глядя на него из-под полуопущенных век. Оказавшись среди негодующих селян, Семеркет проклял свое невезенье. Единственным выходом было держаться храбро и надеяться, что драки не будет.

Чиновник кивнул всем, ни с кем не встречаясь глазами, и двинулся к печам. Он приказал слуге принести кувшин пива, а служанке — наполнить миску зеленью и сыром. Он уже собрался уходить, но, отвернувшись от очага, обнаружил, что прямо перед ним со злобным выражением лица стоит Кхепура, загораживая ему путь.

— Это из-за вас схватили моего мужа, — обвиняющим тоном пробормотала она.

— Нет, — твердо ответил Семеркет. — Его арестовали меджаи.

— Вы все это устроили.

— Обвиняй себя, Кхепура — он не был бы сейчас в тюрьме, если бы ты не забрала Ханро.

— Снеферу рассказал нам про горшок, про то, как вы хитростью заставили его починить посудину. Думаете, мы не знаем, что вы пытаетесь с нами сделать? Превратить невинных людей в преступников, чтобы выслужиться перед министром!

Чиновник почувствовал, что его лицо покраснело от гнева. Ему хотелось посмеяться над этими словами, бросить ей ответные обвинения. Значит, они — невинные люди, вот как? В глубине души Семеркет знал, что Кхепура имеет отношение к исчезновению драгоценностей Ханро, хотя Рами принял вину на себя.