– Сядь, Степа! – велел Звягин.

Я обвалилась на стул.

– Ты платье испачкала, – прошептал мне на ухо Антон, – на животе серое пятно.

Я машинально взглянула на пятно, хотела отчитать Тошу, которого в серьезный момент волнуют глупости, зачем-то потрогала отметину, увидела на пальцах серебристый, словно перламутровый, налет и застыла. Сегодня меня в шесть утра разбудила Белка. Бабушка не каждый день выходит замуж, я занервничала и, думая о ее предстоящем бракосочетании, машинально схватила со спинки кресла платье, повешенное туда вчера перед сном. Не разволнуйся я из-за телефонного звонка бабуси, мигом бы вспомнила, что у платья порван рукав, и вынула бы из шкафа иной наряд. Но моя голова оказалась занята совсем другими мыслями, и я не обратила внимание на закатанные рукавчики. День сегодня получился богатым на события, поэтому только сейчас, глядя на пятно, я сообразила, что хожу в, мягко говоря, несвежем платье. Но еще мне вдруг стало понятно…

Из ступора меня вывел резкий толчок. Я вздрогнула и вновь услышала шепот Антона:

– Эй, очнись, Роман тебя в третий раз спрашивает.

Я подняла голову.

– Что?

– Тебе плохо? – забеспокоился шеф.

Я ответила:

– Нет, просто я вдруг все поняла.

– Отлично, – кивнул Роман, – сейчас расскажешь. Но сначала ответь на мой вопрос: как Фурсина могла незамеченной войти в ваш офис, чтобы забрать подсвечники и поставить пакет с призом?

Я смутилась.

– Я была на репетиции церемонии, а Ира… она… Только не подумайте, что Розова неаккуратная! Нет, она ответственная, очень дотошная, прекрасно работала, идеально выполняла поручения…

Шеф поднял руку.

– Степанида, Ирина вернется на службу, можешь перестать изо всех сил ее нахваливать. Я верю, что Розова хороший сотрудник, ставший жертвой заговора. Но, скажи, не забывала ли она запирать дверь, уходя из кабинета?

– Иногда случалось, – пробормотала я. – Но у нас в офисе ничего ценного нет! То есть до истории с призом ничего не было…

– То, что произошло, должно научить Ирину бдительности, – мягко произнес шеф. – Надеюсь, ты сама после этих неприятных событий не забываешь поворачивать ключ в замке? Ну а теперь говори, что хотела сказать.

Я опять вскочила.

– Пятно на моей одежде. Вот, серебристое. Видите? Платье я надела сегодня, потому что не знала, что вчера испачкала его.

Звягин склонил голову.

– Жаль красивую вещь, но какое отношение это имеет к теме нашей беседы?

Я показала пальцем на Свету.

– В тот день, когда Катя упала с верхнего этажа в «Бразилии», на юбке Бондаревой я заметила точь-в-точь такую серебряную пыль, и Света сказала, что прислонилась к прилавку с перламутровыми тенями. Но, думаю, все было не так. Потому что пятна на нашей с Бондаревой одежде выглядят идентично и оставляют похожие следы на пальцах. А в «Бразилии» на мостике, где Фурсина провела последние секунды своей жизни, есть не очень высокая балюстрада, покрашенная серебристой краской. Я подошла к ней и испачкалась. Полагаю, и со Светланой случилось то же самое. Бондарева была на месте преступления. Разговаривая со мной, она упомянула о смерти Екатерины Фурсиной, хотя коллективу еще ничего официально не объявили. Меня удивил этот факт, я спросила: «Откуда ты знаешь, что погибла именно Фурсина? В коллективе не одна женщина с именем Катя». А Света объяснила: «От Галки услышала. Ее парень Пашка у наших заклятых друзей охранником служит, он ей и сказал». Но и это ложь, Галина всего один раз встречалась с Павлом и сторонится его. Тот ничего ей не говорил. Светлана, зачем ты помчалась в «Бразилию»?

Бондарева поднялась.

– И где на моей одежде пятно? Я обещала говорить правду и держу слово, признаюсь: взяла и колье, и кольцо. В «Бразилию» не заглядывала. Что мне там делать? Степанида меня просто ненавидит, вот и несет всякую чушь!

Светлана, задрав подбородок, села на место, но не заткнулась.

– Катька с собой покончила, ее совесть мучила. Вот почему она в «Бразилию» поперла – решила в родном гнезде не гадить. Уже натворила всякого – приз сперла, Ирку подставила, – хватит с бутика «Бак» неприятностей. Проснулась в Фурсиной перед смертью порядочность.

– Красный пакетик! – ахнула я.

– Ты о чем? – не понял Антон.

Я сказала.

– Бондарева, рассказывая о том, что совершила Катя, выпалила: «Мы с ней вроде договорились, что обе молчать будем, но она свое слово нарушила. Прямо вижу ее наглую морду, стоит, красным пакетиком размахивает и талдычит: «Хочу тебя предупредить – не могу молчать…» Помните?

– Да, – хором ответили отчим и пасынок.

– Красные пакетики выдают в «Бразилии», – зашептала я. – Катерина пошла туда, чтобы купить крем фирмы, производящей товар для проблемной кожи, у нас такого нет. Майя, подруга Фурсиной, обмолвилась, что у той на нервной почве появилось раздражение. Около тела Кати нашли бумажный мешочек с тубами и чеком. Первым к упавшей с высоты девушке подбежал местный охранник, он служил в горячих точках, труп его не испугал, и он оказался умен, понял, что через минуту к месту происшествия сбежится толпа с мобильными телефонами и вскоре Интернет заполнят фото и видеоролики, где на переднем плане будет фигурировать красный пакет с черной надписью «Бразилия». Нужна ли магазину такая реклама? Он быстро спрятал покупки Кати. Никто не видел возле нее упаковку с лечебными кремами, из торгового центра Екатерина так и не вышла. Откуда Светлана узнала про красный пакетик? И мне вот только сию секунду пришло в голову: если Катя решила покончить с собой, зачем она купила крем?

Бондарева обладала огромным запасом наглости. Она не зарыдала, а попыталась найти объяснение своим словам.

– Подумаешь! Сначала приобрела крем, потом прыгнуть решила. Внезапно это придумала. Правильно Степашка говорит, у Катьки была плохая кожа, Фурсина постоянно носилась в «Бразилию», брала там лосьон от раздражения и эмульсию. У нее полно таких пакетиков, она вечно с одним из них ходила.

– Ни за что не поверю! – возразила я. – Ни одна продавщица фирмы «Бак» никогда не войдет в родной магазин с покупками из «Бразилии». Да, девочки туда заглядывают, но потом перекладывают приобретение в полиэтиленовые мешки из супермаркета, никто не станет нарушать корпоративную этику.

– А Катька плевать хотела на правила, – отрезала Светлана и тряхнула своими роскошными волосами.

– Красивое у тебя мелирование… – пробормотала я, холодея от неожиданной мысли и наконец понимая, почему так часто за последнее время обращала внимание на локоны Светланы. – Шатуш в четыре цвета, такой делает лишь один человек. Роман Глебович, можно я позвоню по телефону?

– Ладно, – кивнул шеф.

Я положила сотовый на стол, нажала на кнопку и включила громкую связь.