— это реминисценция «жизни мышья беготня», а кроме того, он откуда-то взял, что мышь (белая) — символизирует время. Уж не в статье ли Волошина («Аполлон и мышь»)? Нечто в этом роде есть у индусов, но энал ли он об этом? Скорее всего, что-то слышал» (Н.Я. Мандельштам. Комментарии к стихам 1930-1937 гг. — В кн.: Жизнь и творчество О.Э. Мандельштама. — Воронеж. 1990. с. 199). Интересно, что к той же строке Пушкина апеллирует Друскмн. размышляя над названием пьесы Введенского «Очевидец и крыса» (Я. Арускин. Материализация метафоры в пьесе А.Введенского «Очевидец и крыса». — ОРиРК ГПБ. № 15).

185

Было: «синее небо»: «синее» зачеркнуто.

186

Первоначально: «корабле».

187

Ср. связь образа «зверя» или «зверей» с чувством тоски недовоплощения в других текстах Введенского, напр.: «Снег лежит...». «Кругом возможно Бог». «Мне жалко, что я не зверь...».

188

Первоначально вместо «седьмой час» — «петушок». Ср. несколько раз встречающийся у Введенского «иероглиф» петух, связанный с представлением об отлетающей душе, иногда в рифмованной паре «петух — дух» (напр.: «выходил поспешно дух огорошенный петух» — «Седьмое стихотворение»). Осмысление «седьмого» как последнего и уже «запредельного», не чуждое фольклорной традиции, может корреспондировать с аналогичными моментами у Хармса (ср.: Л. Геркар. К вопросу о значения чисел у Хармса: шесть как естественный предел». В печати): тот же смысл, кстати, усматривается в названии «Седьмого стихотворения».

189

На этом текст обрывается: непонимание перешло в молчание.

190

Беседа с В. А. Подорогой была организована и проведена редакцией журнала «Логос».