…Лежа на кровати в спальне, Марина замирала от невыразимого чувства, которое переполняло ее всякий раз, когда она смотрела на своего красавца-мужа, такого любимого и желанного. Она обожала его тело, целовала его, прикрыв глаза и получая от процесса огромное удовольствие, Егор постанывал, подчиняясь движениям ее губ.

– Детка, прекрати это, иди сюда, – просил он, пытаясь усадить ее сверху, но Коваль не давалась. Наконец он подмял ее, и вот тут раздался телефонный звонок.

– Черт! – простонала Марина, переворачиваясь и хватая трубку. – Алло!

– Привет, Коваль! – ответил ей голос Строгача. – Как дела твои?

– Какие дела в час ночи?

– Что – опять гасишься? – изумился он. – Как здоровья-то у Малыша хватает на тебя? Ты ж как водяная помпа – все высосешь!

Отсмеявшись, он вдруг совершенно другим тоном приказал:

– Завтра в час дня ты должна быть у меня. Никаких фокусов с обмороками и головными болями – это Малышу потом прогонишь, мне не надо. Базар серьезный.

– Я поняла, – положив трубку, Марина выматерилась так, что Егор поморщился. – Все-таки настучал, урод паршивый!

– Что опять?

– Тебе знать не надо! – отрезала она, пытаясь дотянуться до тумбочки, на которой лежала пачка сигарет и зажигалка.

– Не дерзи! – рявкнул вдруг муж, хватая ее за плечи и поворачивая к себе лицом. – Говори, что случилось, я все равно узнаю, и тогда тебе будет хуже!

– Отпусти меня! – приказала Коваль тихо, глядя ему в глаза, и он убрал руки. – Егор, никогда, запомни – никогда не хватай меня и не говори со мной в таком тоне! Если я посчитаю нужным, сама все расскажу, я и так ничего от тебя не скрываю. Но сейчас мне нужно собраться с мыслями и обдумать, как вести себя и что говорить, поэтому не мешай, будь добр!

Что именно в ее словах вывело спокойного и рассудительного обычно Малыша из себя, она так и не успела понять – он схватил ее и, скрутив руки, бросил на пол, хватая свои джинсы и вырывая из них ремень. Минут за десять на Коваль не осталось живого места, вся спина горела. Она даже не просила его остановиться, настолько обалдела от этого припадка ярости, что даже не сопротивлялась, не плакала, закусила губу, только в самом конце простонав:

– Егор… мне очень больно…

Но он не останавливался, опуская ремень на ее спину:

– Больно?! А мне не больно?! Мне, по-твоему, не больно, когда ты забываешь, что я твой муж, и начинаешь вести себя со мной так, словно я стою на одной ступеньке с твоим Розаном? Я научу тебя, Коваль, помнить, кто я!

«Черт возьми, ну, ни хрена себе – заявка! Научит он меня! Поздно учить старую кошку новым фокусам, дорогой Егор Сергеевич!» – сквозь слезы подумала Марина, мечтая, чтобы все поскорее закончилось.

Утомившись пороть ее, Егор отбросил ремень и сел на пол рядом, подняв за волосы ее голову, и заглянул в наполнившиеся слезами глаза:

– Плачешь, стерва? Твои слезы стоят недорого.

Коваль прекрасно знала, как и чем может сейчас заставить его почувствовать вину перед ней. С трудом встав на колени, она с вызовом посмотрела ему в лицо и предложила:

– Ну, что же ты остановился, дорогой? Давай, доведи все до логического конца. Или не хочешь уже?

Коваль кое-как поднялась и ушла в ванную, закрыв дверь на задвижку и поплакав там всласть. Все это время муж простоял под дверью, пытаясь открыть, но замок не поддавался. Марина вышла в полотенце, задрала вверх подбородок и удалилась в спальню, легла на живот и закрыла глаза. «Если так пойдет и дальше, придется что-то придумывать, иначе мне будет трудновато, даже при моей любви к подобным штучкам – рука-то у Егора тяжелая…»

Он вошел в комнату, лег рядом и прошептал:

– Детка, родная, прости меня, я такая сволочь…

– Будь добр – переночуй в гостевой спальне, – процедила Марина сквозь зубы, – я не хочу видеть тебя сейчас.

– Не гони меня, мне и так паршиво, – попросил Егор, прижимаясь губами к ее волосам, но Коваль дернула головой, стряхивая их:

– Уйди, Егор, я говорю серьезно. Мне не хочется сейчас ни разговаривать, ни терпеть твои прикосновения. Мне очень плохо, не усугубляй.

Малыш встал и вышел, прикрыв за собой дверь. Спина болела, слава богу еще, что ремень не оставляет глубоких рубцов, только красные полосы, но и этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя паршиво. Всю ночь она пыталась уснуть, но никак не удавалось найти положения, при котором не касалась бы спиной простыней. Надо же, именно перед тем, как ей предстоял непростой разговор со Строгачом, у Егора сдали нервы и случился приступ оскорбленного мужского самолюбия!

С раннего утра Малыш принялся зализывать то, что сделал, – принес кофе с корицей прямо в постель, ничего не сказал, когда Марина потянулась за сигаретой, спросил, как она себя чувствует.

– Немножко избитой! – усмехнулась Коваль, садясь так, чтобы не облокачиваться на спинку кровати и отпивая кофе.

– Прошу тебя, детка, прости меня, я так виноват, не знаю, что на меня нашло…

– То же, что и всегда, – тебя взяло зло, что ты не контролируешь меня, не можешь подчинить себе. Ничего нового, Малыш, ничего нового!

– Прости… – Он целовал ее руки, лицо и все бормотал: – Прости, детка…

– О чем теперь говорить, Егор? Ты сделал то, что посчитал нужным, так будь последовательным – не жалей меня и не извиняйся. Твоя Коваль терпела и не такое, – усмехнулась она, затушив сигарету в пепельнице. – Зато теперь я знаю, что давать тебе в руки плеть нельзя и опасно для жизни. Все, закрыли эту тему, нужно вставать, меня ждут мои дела, за которые мне вчера так влетело.

Егор помог ей встать и в душе, когда она повернулась к нему спиной, ахнул:

– Господи, как же я отделал тебя, девочка моя!..

– Расслабься, не такое видала! – отмахнулась Марина. – Там у меня в ящике под зеркалом лежит обезболивающий крем, принеси, а то я даже одеться не смогу.

Осторожно втирая крем в кожу, Егор дул на спину и все заглядывал жене в глаза, и она в конце концов рассвирепела:

– Да хватит уже! Вот уж не думала, что мой грозный Малыш, поддав жене, станет так переживать! Достал, Егор, ей-богу!

Марина вырвалась из его рук и стала одеваться – перед тем как явиться к Строгачу, ей нужно было еще заехать в офис.

– Ты собираешься куда-то? – Егор стоял в дверях гардеробной и смотрел на нее.

– Да, в офис, – второй адрес нужно было опустить, что Коваль и сделала: не надо ему знать, иначе опять возникнет скандал. «Господи, маразм просто – как будто десятиклассница, врущая маме про библиотеку, чтобы быстренько сбегать на свидание к любимому мальчику! И это я-то! Вот повеселились бы мои пацаны, если бы узнали, как их Коваль изворачивается перед мужем, чтобы съездить на сходку к Строгачу! Блин…»