Главным препятствием, удерживавшим его от побега или хотя бы от разработки планов по скорейшему освобождению, был его собственный разум – как бы иронично это ни звучало. Он сам вбил себе в голову, что спасение просто априори невозможно, и голова с готовностью отказалась работать.

Но недавно речь шла только о собственной его жизни, теперь же – нет. Сложновато понять это с точки зрения логики, но присутствие Агнии в этом жутком месте меняло все. Нельзя сдаваться – ради того, что уже было и что еще возможно. Ради снимка на его столе и фотографии над кроватью. Возможно, общего будущего для них и нет по-прежнему, но иногда прошлое стоит гораздо больше. Чтобы иметь право возвращаться к этим воспоминаниям, ему придется действовать. Агния здесь, и он должен ей помочь!

А для этого нужно в первую очередь избавиться от цепи. Из стены ее не выдернуть, это ясно, однако все может оказаться гораздо проще…

Артем поднес к лицу звено цепи, удерживавшее его под стеной. Металлическое кольцо болталось на запястье достаточно свободно. Не настолько, чтобы его можно было просто стащить, но зазор имелся вполне достаточный.

Попытки просто рвануть кольцо посильнее привели лишь к появлению на запястье новых порезов. Чего, собственно, и следовало ожидать. Артему пришлось напомнить самому себе, что сломанные кости сбежать ему вовсе не помогут.

Действовать следует похитрее и поаккуратнее – тем более что сами похитители предоставили ему такую возможность!

Улитки уже привыкли к его присутствию и свободно ползали совсем близко от него. Правда, излишне они все же не наглели и на Артема больше не пытались вскарабкаться, но и страха перед ним не демонстрировали. Да и боятся ли улитки вообще?

Этот вопрос Артема интересовал мало, ему были нужны сами его «соседи по камере». Зацепив самую крупную улитку за панцирь, он подтащил ее к себе и прижал к руке, пытаясь покрыть кожу на запястье максимально толстым слоем слизи. Тут уж не до брезгливости – эта улитка была чище самого узника.

Отпустив шокированную его нападением улитку, Артем снова потянул за кольцо. Процесс пошел! Медленно, болезненно, по доле миллиметра, но браслет все же потихоньку сползал с его руки. На последнем этапе Артему пришлось-таки пожертвовать лоскутком собственной кожи, но это было сравнительно небольшой ценой за свободу.

Теперь его удерживала внутри только дверь, которую его тюремщики, несмотря на цепь, предусмотрительно заперли. Бросаться на штурм этой внушительной преграды Артем не собирался, он четко понимал, что ничего этим не добьется. Пришлось ему смириться и ждать, и это ожидание показалось ему настоящей пыткой.

«Ничего, Пискля скоро вернется, – успокаивал себя Артем. – Она аж из платья выпрыгивала, так хотела побыстрее до меня добраться! А с Агнией все будет в порядке, обязательно».

Эта мысль вовсе не была такой уж оптимистической. Пискля упомянула, что Агнию поймали, а не убили. Раз поймали, то некоторое время ее точно продержат тут живой.

Думать о том, что случится с ней в течение этого «некоторого времени», Артем не решался – он боялся сосредотачиваться на этих мыслях. Но его буйная фантазия журналиста все равно не дремала, изображая перед его внутренним взором далеко не самые радостные картины. Гнев, порождаемый этими жуткими видениями, лишь придавал Артему сил.

Относительно скорого возращения Пискли Артем угадал: шаги на лестнице зазвучали довольно-таки скоро. И, к немалому сожалению Артема, по ступенькам щелкали не только каблучки: девка явно вернулась с компанией.

«Двое, – оценил он. Шаги этой троицы уже звучали привычно для его слуха. – Шут и Пискля, без Баса. Уже хорошо!»

Главное сейчас – сдержать гнев и не наброситься на них сразу же. Пробовал ведь уже, а тогда еще сил у него было побольше. Нет, теперь, чтобы победить, ему следует запастись терпением.

Он улегся на прежнее место, завел недавно прикованную руку за спину и закрыл ее своим телом, чтобы они раньше срока не поняли, что он освободился. Они явно не ожидают, что он еще способен оказать сопротивление, и это – его единственное преимущество.

Они вошли сразу же после того, как он замаскировал руку и затаился, будто подыграли ему. Шут, как и Пискля, тоже снял маску. Под личиной черта скрывался тощий бледный мужчина с темными волосами.

– Милый, а где же свечи? – хихикнула Пискля.

– Ты радуйся, что он еще жив и на пол не нагадил, – заметил Шут. – Уверена, что тебе помощь не нужна?

– Ты что, с ума сошел?! Я этого столько времени ждала, делиться ни с кем не собираюсь!

– Подожди, дай я хотя бы проверю, как он тут…

Шут подошел поближе и бесцеремонно пнул пленника ногой в живот. Артем тихо охнул, но с места не сдвинулся – как и полагается сломленной жертве.

– Ты смотри, воспитательные меры на него подействовали! – восхитился Шут. – Эй, урод, будешь теперь Мариночку слушаться?

– Я бы тебе и правда посоветовала слушаться, – встряла Пискля. – Если ты окажешься послушной игрушкой, я позволю тебе пожить чуть подольше, а затем помогу умереть очень быстро и безболезненно. Ну как? Будешь моей милой послушной собачкой?

Артем покорно прикрыл глаза:

– Буду…

То, что они сняли маски, он воспринял как свой необъявленный вслух смертный приговор: когда кого-либо собираются отпустить, лицо ему обычно не показывают. А значит, это действительно его последний шанс на спасение.

– Марин, ты уверена, что хочешь этого? – Шут пнул Артема вторично, уже сильнее. – Он же в какую-то тряпку превратился!

– Ну и что? Тряпочку, между прочим, тоже можно очень удачно использовать! Сейчас проверим, хороший он мальчик или нет.

Она присела рядом с ним на корточки. Артему страшно хотелось ее ударить, не важно куда, просто ударить. Он вновь сдержался – заставил себя думать об Агнии.

А Пискля между тем наклонилась к его лицу. Артем не сразу понял, что затеяла эта садистка, а потом сообразил и про себя усмехнулся. Ох, Маркиз де Сад был бы разочарован!

Он чуть приподнялся и поцеловал ее, почувствовав, как она улыбается. Это было очень просто, как и со всеми другими девушками – сначала целовать, легко касаясь ее губ губами, потом положить руку ей за шею, и малолетка поплыла.

Артем уже решил, что все пройдет легче, чем он думал, когда внезапно пришла боль. Словно резкой вспышкой она пронзила его ногу и волной отдалась во всем теле, и он невольно вздрогнул. Оказалось, что Пискля о «любимой игрушке» вовсе не забыла и, как только Артем закрыл глаза, вогнала ему в бедро, с внутренней его стороны, серебристое лезвие скальпеля – по самую ручку. Да еще и повернула!

С огромным трудом Артему удалось сдержать крик и почти не прореагировать на то, что она сделала. Злость придавала ему сил, заставляла держаться, чтобы все не оказалось напрасным и он взял бы реванш над этими садюгами.

– Ну надо же, он и правда у нас теперь собачка, – Шут демонстративно захлопал в ладоши. – Браво, Марина, он весь твой!