Он был таким нежным и женственным, что даже в самых радужных мечтах Саванна не могла представить себе ничего подобного. И тоже аквамаринового цвета, как и ее глаза. Пеньюар с глубоким вырезом на груди, совершенно прозрачный, отделанный кремовыми кружевами, выглядел достаточно фривольно. Саванна не в силах была отвести от него взгляд, и ей страстно захотелось облачиться в него. Только не хватало духу.

Рядом с пеньюаром лежал халат из тяжелого шелка, тоже аквамариновый, но более темного оттенка, в золотую полоску. Саванна нежно гладила пальцами эти роскошные вещи и внимательно рассматривала их. Пеньюар, начиная с выреза, был украшен широкой оборкой брабантского кружева. Таких нарядов Саванна никогда не носила. Не в силах побороть искушения, она отбросила в сторону полотенце и надела пеньюар, наслаждаясь прикосновением нежного прохладного шелка к разгоряченному телу. После чего, как была, с рассыпавшимися по плечам влажными волосами, бросилась к стоявшему в углу высокому зеркалу в подвижной раме. Увидев свое отражение, молодая женщина не смогла сдержать восторженного возгласа. Аквамариновый цвет великолепно оттенял молочную белизну ее шелковистой кожи… Смущало одно: сквозь прозрачную ткань просвечивали изящные линии ее тела, Особенно грудь с розовыми сосками, прикрытая лишь кружевной оборкой.

Она все еще словно завороженная стояла у зеркала, когда вдруг услышала, как хлопнула дверь внизу, схватила халат и набросила на пеньюар. Халат был поплотнее и посвободнее и потому выглядел более скромно. Тут Саванна вспомнила, что так и не привела в порядок свои густые длинные волосы, и резким движением убрала их с лица. Теперь, в халате, скрывшем этот бесстыдный пеньюар, Саванна чувствовала себя спокойнее.

Саванна никогда прежде не придавала особого значения своему телу, воспринимала его как нечто само собой разумеющееся, но сегодня впервые посмотрела на себя совершенно другими глазами. Пеньюар был таким нежным, что вызвал у Саванны воспоминание о ласковых руках Адама, и она вздрогнула, когда тончайший шелк заструился по ее слишком чувствительной коже.

Она услышала шаги Адама и замерла, не в силах двинуться с места. Сердце гулко стучало, готовое выскочить из груди. Наконец Саванна повернулась к двери, выставила вперед подбородок и стянула у горла пеньюар с такой силой, словно от этого зависела, вся ее жизнь.

Адам остановился в дверях, буквально сраженный. Говоря по правде, он не ожидал, что она примет его подарки. Был уверен, что изорвет их в клочья и швырнет на пол.

Именно такой ее не раз рисовало ему воображение. И то, что она поддалась соблазну и надела эти красивые вещи, не могло не обрадовать его. Она стояла в нерешительности, не зная, то ли вступить с ним в бой, то ли сдаться на милость победителя, и была до того прекрасна, что Адам испытал настоящее счастье при мысли о том, что она стала его женой.

Страсть овладела Адамом, стоило ему представить себе под плотным шелковым халатом прозрачный пеньюар, сквозь который просвечивало соблазнительное тело Саванны. Зная толк в женских нарядах, он специально заказал пеньюар со светлыми кружевами, заранее представляя себе, как идеально они будут гармонировать с ее прелестным личиком. Халат из тяжелого шелка ниспадал складками до самого пола, а из-под него, прикрытые только кружевом пеньюара, виднелись изящные белые ножки. В еще влажных волосах проглядывали, словно зажженные свечи, уже подсохшие пряди. Адам и вообразить не мог, что эта маленькая дикарка покорит его сердце.

Они долго молчали, пристально глядя друг другу в глаза. Адаму хотелось лишь одного: заключить ее в объятия и целовать, целовать, целовать. Однако благоразумие взяло верх над эмоциями, и он спокойно, даже слишком спокойно, произнес:

— Ты, я вижу, нашла одежду! Нравится? А то ведь можно заказать другую.

Саванна не стала капризничать, она была благодарна Адаму за то, что он вел себя непринужденно, ничем не смущая ее.

— Очень нравится, — призналась она. — Я такой красоты и не видела.

Адам не мог отвести от нее восхищенных глаз и думал лишь о том, как бы поскорее овладеть ею. Но стоило вспомнить, как грубо он ее взял в тот раз, у лесного озера, как его охватил стыд. Он сделает все, чтобы Саванна забыла эти ужасные минуты и желала его так же, как он ее. Грубостью ее не завоюешь. Он никогда больше не позволит себе срывать с нее одежду, силой раздвигать ей ноги и брать ее приступом, как берут крепость, вторгаться на ее территорию так глубоко, как только это возможно.

К несчастью, сейчас ему хотелось именно этого. Мужественно преодолевая боль, которую ему причинял этот негодный шалунишка в самый неподходящий момент, Адам нервно кашлянул и как мог спокойно сказал:

— Рад, что тебе нравится. Когда приведешь себя в порядок, скажи. Я тоже хочу принять ванну. Ужин подадут немного погодя, так что я успею освежиться. — Адам не понимал, что с ним творится. Он чувствовал себя как-то неуверенно и едва ворочал языком, словно впервые влюбившийся юнец. Куда девались его красноречие и раскованность в обращении с женщинами. Как последний болван, он млел перед Саванной, казавшейся ему королевой. Ему ничего так не хотелось в этот момент, как поскорее покинуть комнату.

В душе Саванны боролись самые противоречивые чувства, и она пришла в замешательство. Поэтому, видимо, и не заметила, как странно ведет себя Адам. От его самоуверенности не осталось и следа. И как только он покинул комнату, Саванна ощутила пустоту. Словно что-то очень важное ушло из ее жизни. Только что он стоял в дверях, сильный, красивый, с темными, падавшими на лоб завитками волос. Такой дорогой, близкий ее сердцу человек. Его синие глаза светились радостью, когда он смотрел на нее. И сейчас ей было и стыдно, и хорошо от того, что он увидел ее в пеньюаре. Ей страстно хотелось, чтобы он смотрел на ее тело, на каждую его частицу, каждый изгиб, на ее розовые, просвечивающие сквозь кружева соски, чтобы в его глазах вспыхнул огонь желания. В то же время она готова была в порыве гнева швырнуть этот чертов пеньюар ему в лицо, излить на этого негодяя, на этого проклятого шантажиста всю накопившуюся в душе злобу и ярость.

Но она опоздала. Пеньюар на ней. Как теперь его швырнешь? Саванна в полном отчаянии подошла к туалетному столику с зеркалом, села на обитый бархатом пуф и уныло уставилась на свое отражение. Что с ней творится, черт побери?

Саванна огляделась. Все представлялось ей теперь в черном свете. Даже эта чудесная комната. И только потому, что она, как и ее мать, попала в сети любви. Но не страданий боялась Саванна. Нет. Куда страшнее было то, что любовь лишила ее воли, позволила мужчине взять над ней верх. Мужчине, который женился на ней для того лишь, чтобы избавить ее от позора и дать имя их будущему ребенку.

Саванна с тяжелым вздохом взяла расческу с серебряной ручкой и попыталась привести в порядок волосы, которые давно уже высохли. Саванна не могла отрицать, что Адам к ней бесконечно добр. И хотя уговорил ее на брак всеми правдами и неправдами, добившись своего, не стал ни равнодушным, ни жестоким. Об этом говорили все его поступки. Он подарил ей роскошные наряды, привез в самую лучшую гостиницу. Она не переставала твердить себе, что ей повезло, и губы искривились в горькой улыбке. По крайней мере ей не придется страдать, как страдала Элизабет. Впрочем, кто знает, на какие мучения она обрекла себя, полюбив Адама. Разве не любовь к Давалосу принесла матери неисчислимые беды?